Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Он был болен, он был не в себе, но он не был плохим.

Утешительные конфеты

Я люблю бывать в домах других людей. Всегда любил. Мне нравится смотреть, как люди живут, какой мебелью себя окружают и вообще какое гнездо вьют.

Будучи психиатром, я побывал в домах сотен своих пациентов, и это лучше, чем быть агентом по недвижимости.

Я был подростком, когда наша семейная фирма, наш чугунолитейный завод, разорилась. Разумеется, мои родители были этим жутко огорчены. Они старались, держались вместе, но все же выставили наш дом на продажу. До окончания школы мне оставалось еще четыре года, и нужно было платить за обучение, хотя в то время я этого не понимал. Нужно было сократить расходы и переехать в дом поменьше. Наш дом не назовешь дворцом, у нас было всего три спальни. И честно говоря, мои родители не умели создавать уют. Не поймите меня неверно. Они очень старались, но у них не получалось.

Правда, мой отец установил новую кухню, просто прекрасную. Но тоже как-то неаккуратно: в некоторых местах все было отлично подогнано, но в других между блоками были промежутки и таинственные щели, которые со временем заполнились кухонным жиром, собачьей шерстью (у нас был золотистый лабрадор по кличке Буффало) и кучей оберток от конфет, которые мы съедали каждое Рождество. Стол был похож на нечто, что породил чей-то нездоровый разум.

Мне было четырнадцать, у меня было обсессивно-компульсивное и тревожное расстройства. Мать страдала депрессией, отец остался без работы, а мой брат в это самое время, поступая в университет, проваливал экзамены. Можно сказать, что мы потеряли практически все, и это не будет преувеличением. Так что неудивительно, что наш дом не попал в журнал Homes & Gardens.

Я помню, что как-то заметил выпуклость на потолке над лестничной площадкой. Рельефные обои, которые покрывали все внутренние стены и потолки, начали провисать. Поначалу это было почти незаметно, но потом стало бросаться в глаза. Я целый месяц каждую неделю твердил об этом папе, но он просто игнорировал меня. Знаете, как люди игнорируют подозрительную шишку на теле, пока не становится слишком поздно, – но ведь она ничем особо не беспокоила…

В конце концов мне надоело, и я решил разобраться с этим сам – так, как будто это опухоль, а я начинающий врач, – я осмотрел это новообразование.

К тому моменту «опухоль» достигла полуметра в поперечнике. Я притащил из гаража стремянку, осторожно постучал по упругой плоти вздувшегося потолка и в ответ почувствовал легкую рябь. Именно так я представлял себе женскую грудь, если я когда-нибудь прикоснусь к ней. А в возрасте четырнадцати лет я часто об этом мечтал.

Если бы я сейчас осматривал пациента, я бы осторожно надавил на опухоль ладонью, чтобы посмотреть, вскрикнет ли он или только поморщится от боли. Но тогда, как делает большинство студентов, я просто ткнул в нее пальцем. Я не увидел, как «пациент» вздрогнул, зато мой палец вошел прямо внутрь, пузырь проглотил его целиком. И, как только я выдернул его обратно, на меня, словно из перевернутого вулкана, вылилось около четырех литров холодной грязно-коричневой воды.

Как ни грустно, но мне потребовалось несколько лет, чтобы усвоить тот урок. А поначалу чего только не было: когда я осматривал пациентку с реактивной диареей в больнице Святого Иуды, мне следовало бы помнить, что бывает, если вынуть палец.

В течение следующего месяца из протекающей трубы на чердаке вода медленно капала, постепенно наполняя ведро за ведром. В конце концов отец все-таки поднялся туда и все починил.

Год спустя после этого случая я пошел в гости к школьному другу. Не думаю, что до этого момента я действительно знал, кто такие дизайнер и декоратор. Я считал, что именно папы делали все по дому: чинили вещи или заменяли отвалившуюся черепицу на крыше, устанавливали новый радиатор – и не делали этого только тогда, когда им нездоровилось.

В доме моего друга был бассейн. Я никогда не видел такой роскоши. Еще у них было два телевизора, а в одной из спален – отдельная ванная комната. Когда я увидел мужчину, стоящего на лестнице и красящего окна наверху, я, естественно, подумал, что это отец моего друга. Я окликнул его и представился.

– Здравствуйте, рад с вами познакомиться. Меня зовут Бен.

Мужчина опустил глаза и кивнул без всякого энтузиазма. Мой товарищ потащил меня к парадной двери.

– Что ты делаешь? – прохрипел он, давая понять, что я смутил его.

Мы переоделись и пошли купаться. Не желая повторять ту же ошибку снова, я старательно игнорировал довольно толстого мужчину средних лет, лежащего у бортика бассейна. Он попытался завести со мной какой-то разговор, но я понятия не имел, кто он такой и что тут делает, и я действительно не хотел вызывать еще большее смущение, поэтому не сказал ни слова. Этот человек ничего не делал, вообще ничего – я не понимал, в чем смысл такого вот поведения.

На выходе я попрощался и поблагодарил человека на лестнице. К этому моменту он перешел к следующему окну и снова просто молча посмотрел на меня.