Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Оглядываясь назад, я должен поблагодарить Вики за то, что она заставила задуматься над этим и проработать данный вопрос. Если Алан научил меня тому, как трудно бывает восстановить внутреннюю картину болезни и вернуться к реальности, то Селия подтвердила, что людям иногда нужна передышка, по крайней мере на некоторое время. Иногда люди просто не готовы к переменам, и лучшее, что может сделать психиатр, – это позволить им остаться на месте. Все, что мы делаем, – это помогаем пациентам оставаться на плаву, пока они не будут готовы доплыть до берега. В этом разница между психиатрией и остальными областями медицины.

Иногда я боюсь, что слишком поспешил прописать красную таблетку и это была ошибка. Я думаю, все потому, что мое медицинское образование иногда брало верх надо мной настоящим, с моими ненасытными требованиями к лечению, прогрессу и измеримым результатам. Селия все это изменила. Она выбила из меня мое предубеждение. Селия превратила меня из обычного врача в настоящего психиатра. И ей недостаточно было просто снять с меня белый халат, она собиралась его сжечь.

Прежде чем пойти к ней, я вернулся к записям. Стало ясно, что Вики неутомимо продолжала предпринимать попытки уберечь Селию от тюрьмы и хотела поместить ее в больницу на лечение. Когда Селия впервые поступила в больницу, примерно восемнадцать месяцев назад, у нее был явный психоз с галлюцинациями и манией одержимости. Она была раздражительной, и у нее наблюдалось подавленное, но переменчивое настроение. Ее состояние улучшилось благодаря лекарствам, но затем, находясь в городе в сопровождении нашего сотрудника, она вдруг совершенно неожиданно прыгнула под быстро движущийся автобус.

Теперь, спустя шесть месяцев, Селия только что перестала принимать лекарства.

Первым я заметил то, как она держалась в своем инвалидном кресле. Она сидела прямо. Никогда не сутулилась. Казалась какой-то одеревеневшей, и я не мог винить в этом лекарства.

– Это помогает моей спине, – сказала она мне. – Она все время болит с тех пор, как я застряла в этой чертовой штуке.

– Что случилось? – спросила я, указывая на инвалидное кресло.

– Я упала на дорогу. Это было в прошлом году. На меня наехал автобус.

Я кивнул, осознавая сказанное. Она посмотрела вниз на свои ноги. Левая заканчивалась чуть ниже колена, из легинсов торчала культя. Такое впечатление, что она демонстрировала ее специально – как зримое напоминание самой себе.

– Я пролежала в больнице около трех месяцев, но врачи не смогли спасти мою ногу. Они ампутировали ее. Я бы хотела, чтобы они позволили мне умереть.

– Я вижу, что у вас назначена встреча по поводу протеза на следующей неделе.

Она посмотрела на меня и пожала плечами.

– Неважно. Я не ходила на последнюю встречу.

– Селия, почему вы перестали принимать лекарства?

– Не знаю, – сказала она. – Они мне не нравятся. Это слишком.

– Вас беспокоят какие-то побочные эффекты? – спросил я.

– Можно и так сказать. Мне не нравится, что они делают со мной здесь. – Она указала на свою голову. Ее светлые волосы были сальными. Лицо больше ничего не выражало. Угадать ее мысли не получалось.

– Вы можете спросить меня о том, что я сделала, – сказала она. – Вы должны это знать, как и все остальные.

– Спасибо, – сказал я автоматически.

«Как вы могли убить ее?!»

Но вместо этого попросил:

– Расскажите мне, что случилось.

Я хотел понять, как кто-то мог совершить такую ужасную вещь. Я знал, что в то время она была больна, – я читал ее карту, – но даже в этом случае, конечно, она могла бы проявить некоторую силу воли. Мне нужно было знать, что она не монстр.

– Что случилось? – повторила она. – Я задушила Рози. – У нее был отсутствующий взгляд. – Она была такой маленькой, такой беспомощной, но в моем сознании я как будто знала, что она одержима злом. Доктор Вики сначала называла это послеродовым психозом, но теперь говорит, что это шизофрения.

– Чем она была одержима?

– Она забирала негативную энергию у тех, кто ее окружал. Она росла в ней. Сейчас все это звучит так безумно, но я думала, что она была антихристом. А я ведь даже неверующая.

– Что вы сделали после того, как задушили ее?

– Я правда не помню. Все как в тумане.

Она рассеянно выглянула из комнаты для опросов и посмотрела на открытое пространство в центре отделения. Пациенты обычно сидели по краям. Селии нравилось скользить в своем инвалидном кресле по гладкому деревянному полу посередине. Это было что-то вроде танцпола, иногда используемого для настольного тенниса или зарядки.

– И теперь мне лучше, – добавила она. – Ваши таблетки настолько меня вылечили, что я хочу покончить с собой. Я знал, что она еще не закончила, поэтому ждал. – Теперь я понимаю, что произошло. Это хорошо, не так ли? – Она улыбнулась сама себе, довольная своей иронией.

– Так вот почему вы прыгнули под автобус?

Она пристально посмотрела на меня.

– Да, вы читали мою карту. Я думаю, это было бы оправданное самоубийство, не так ли, доктор?

Я не знал, что сказать.