Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Одна из молодых бухгалтеров, Лора, ссорилась с человеком по имени Руперт. Оба они были немного на взводе, поскольку довольно много выпили. На тот момент я не знал ни одного из них, и, честно говоря, не уверен, что познакомился бы с ними, если бы не то, что вот-вот должно было произойти. Было трудно не слушать их, и меня быстро ввели в курс дела. Они встречались три месяца, Руперт, по словам Лоры, был бесполезным ублюдком, лжецом и изменщиком. А Лора, по словам Руперта, была глупой, невротичной сукой, которая всегда думала, что он изменял ей. Я на мгновение задумался, не путает ли Руперт термины «невротик» и «параноик», но, будучи человеком воспитанным, решил держать рот на замке. Спор между ними, похоже, имел какое-то отношение к Дженни из бухгалтерии, которую Лора считала шлюхой, и даже Руперт, похоже, согласился с этой оценкой. Все начало налаживаться, и Руперт снизил градус напряжения, признавшись в любви к Лоре. Но затем на вечеринку пришла та самая Дженни из бухгалтерии и решила, что сейчас самое время объявить, что они с Рупертом спали друг с другом в течение последнего месяца и что Руперт пообещал бросить Лору. Второе действие этой трагедии оказалось гораздо интереснее первого.

К тому времени скандал превратился в гвоздь программы, и тридцать или сорок человек с напряженным вниманием следили за ссорой, слушая спорящих так внимательно, будто смотрели последнюю серию «Санты Барбары».

Руперт отрицал, что собирался уйти от Лоры, и это, в свою очередь, повергло в ярость Дженни, и она применила запрещенный прием – нелестные высказывания о размере мужского достоинства Руперта.

Лора, похоже, даже согласилась с некоторыми из комментариев Дженни, и в воздухе повис краткий момент женской солидарности. Но тут Лора вспомнила, что враг твоего врага не всегда твой друг, и решила преподать Руперту такой урок, который он никогда не забудет.

ОНА РАЗБИЛА БОКАЛ С ВИНОМ, КОТОРЫЙ ДЕРЖАЛА В РУКЕ, О БУФЕТ И ПОЛУЧИВШЕЙСЯ «РОЗОЧКОЙ» БЫСТРО ПРОВЕЛА ПО СВОЕМУ ЛЕВОМУ ЗАПЯСТЬЮ.

Такого поворота сюжета никто из нас не ожидал.

Около секунды ничего не происходило, затем послышалось аханье и вздохи, быстро сменившиеся звуками либо раздражения, либо сочувствия, примерно в равной мере.

– Бен, – позвал Джас, предлагая мне следовать за ним, когда он повел Лору в одну из спален. Я видел, как он смотрел на свой заляпанный кровью дубовый паркет, который он положил только месяц назад и который стоил ему 81,99 фунта стерлингов за квадратный метр.

– В следующий раз выбирай линолеум, – предложил я, но он, должно быть, меня не слышал.

Руперт последовал за нами в спальню, и Лора крепче сжала ножку бокала, но Джас велел ему уйти. Я кивнул парню.

– Наверное, так будет лучше всего. – И он вопросительно посмотрел на меня. Он хотел спросить меня, кто я такой, вероятно, чтобы продемонстрировать, что его яички не размером с горошину, когда Джас взял его за руку, что-то прошептал ему и вывел из комнаты.

– Я Бен, я врач, – сказал я Лоре. Я сел на дубовый пол, который был весь вымазан в крови. – Джас попросил меня поболтать с тобой.

Она понимающе кивнула, но вид у нее был отсутствующий.

Я посмотрел на руку Лоры и увидел несколько старых поперечных шрамов, некоторые красные, некоторые белые, и именно на них она смотрела сейчас. Она села и ножкой от бокала, крепко зажатого в правой руке, стала чиркать по руке, сделав шесть порезов вдоль предплечья. Каждый был длиной в четыре сантиметра, располагался на равном расстоянии параллельно следующему. Они выглядели очень аккуратно.

Я хотел было остановить ее, но она знала, что делает, и знала, что это не убьет ее.

– Будет здорово, если ты перестанешь себя резать, – сказал я.

– Я не контролирую себя, – сказала она ледяным и довольно сдержанным тоном.

Первый порез, самый глубокий, был воплощением отчаяния, потерянной любви, смешанного с алкоголем. Следующие шесть были сделаны, чтобы нанести себе очень специфический ущерб и восстановить контроль. Это не действия человека, склонного к самоубийству, а заученное поведение того, кто пытался преодолеть эмоции, которые в противном случае захлестнут с головой. Мужчины в такой ситуации обычно дерутся или просто бьют кого-то. Если бы двое мужчин спорили из-за женщины, на половицах Джаса сейчас были бы такие же следы крови, только кровь эта полилась бы из разбитого носа[49].

Мы с Лорой немного поговорили, и она начала проявлять свой гнев по отношению к Руперту, но по-прежнему не разжимала руку и не выпускала ножку бокала. Она сказала мне, что ей, возможно, придется порезать себя еще. Я поверил ей, поэтому оставался довольно спокойным, пока она держала ножку от бокала на коленях. Этот бокал стал ее утешителем – кровавым и зазубренным символом нестабильного психического состояния.

– Это оператор службы экстренной помощи, – сказал Джас, распахивая дверь и передавая мне телефон. – Он хочет знать, что тут происходит.