Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Я нажал коленом на кнопку тревоги. Я взял ручку и бумагу, надел очки, встал и, просто чтобы заглушить его голос, нажал также и кнопку на стене. Я вышел из комнаты для опросов под вой сирены, но все, что я слышал, – это стук пульса в моей голове, который вскоре сменился топотом шести надзирателей в кевларовой форме.

Я учащенно задышал, когда они подбежали, и протянул руку, чтобы остановить их. Я увидел, что у меня дрожит рука, глотнул воздуха и рассказал им, что произошло.

– Так вы подумывали о том, чтобы убить его? – спросил меня позже один из старших надзирателей, его шлем теперь лежал на стуле рядом с ним.

– Да, – признался я. – Полагаю, я думал о том, чтобы убить его.

Он выглядел задумчивым.

– Иногда мне тоже хочется убить заключенных, – сказал он. Я думаю, он пытался меня поддержать. – Важно не то, что мы думаем. Важно то, что мы делаем.

Я до сих пор не уверен, обращался ли он ко мне или разговаривал сам с собой. Но я точно знаю, что за девяносто минут Роберт заставил меня принять позиции обоих моих родителей, и я понял, что они не так противоречивы, как я когда-то думал. Я все еще испытываю сочувствие и гнев по отношению к Роберту, но теперь мои эмоции счастливо сосуществуют рядом друг с другом. Гнев и любовь – близкие друзья.

Фиолетовый человек

Фиолетовый – не самый распространенный цвет в одежде для заключенных. Когда они поступают в тюрьму, на них в основном синие джинсы или одинаковые спортивные костюмы. Иногда они надевают строгие костюмы, но зачастую это делается для того, чтобы произвести хорошее впечатление на судью. Поток заключенных, прибывающих в Кэмпсмур и выходящих оттуда, поистине бесконечен. Большинство заключенных все еще находятся под стражей – они пока не осуждены, и им предстоит отправиться в суд на слушания или на судебные процессы. Те счастливчики из них, которых признают невиновными, уже не возвращаются обратно в тюрьму. А вот виновные возвращаются. Через какое-то время очень легко перестаешь видеть в них отдельных людей, у каждого из которых есть своя история. Они просто становятся чередой тусклых глаз, таящих скрытый гнев, негодование и, возможно, больше всего страх.

«Я хочу метадона».

«Мне нужно немного снотворного».

«Я выпиваю бутылку водки каждый день, у меня случаются припадки, если выпивки нет. Я не могу находиться в общей камере. Я становлюсь жестоким».

«Я слышу голоса».

«Он сам напрашивался. Они пытаются убить меня. Судья все понял неправильно».

Один мужчина, которому был всего двадцать один год, шел впереди меня в составе этой усталой процессии. Его только что осудили на десять лет за разбой с применением огнестрельного оружия. Он и в подростковом возрасте совершал правонарушения, хоть и менее серьезные и ужасные, поэтому привык проводить ночи в полицейской камере, а затем обращаться в суд, где ему выносили постановления об испытательном сроке или общественных работах. За самое серьезное из своих преступлений он отбыл два месяца в Фелтемском учреждении для малолетних преступников.

К сожалению, он просто не понял, что нужно что-то менять. Есть мультфильм Джо Мартина, который мой брат показал мне, когда я начинал работать в Кэмпсмуре, – он называется «Мистер Боффо». В нем мы видим человека в тюремной камере, рядом с которой сидит охранник, и мужчина-заключенный говорит: «Хорошо, я готов извиниться».

– Когда я смогу вернуться домой? – спросил этот двадцатиоднолетний парень.

– Что? – переспросил я.

– Когда я вернусь домой? – снова спросил он. Его голос звучал искренне.

– Вы осуждены на десять лет, – настороженно ответил я.

– Да, но может ли моя мама забрать меня завтра? Мой адвокат, когда пришел в суд, сказал, что я раскаиваюсь.

Я пристально посмотрел на него, прищурив глаза, и отправил его в медицинский центр, чтобы там медсестры могли присматривать за ним.

ОН БЫЛ ИЗ ТЕХ, КТО В ТРИ ЧАСА НОЧИ МОГ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО ИЗ РЯДА ВОН ВЫХОДЯЩЕЕ, НАПРИМЕР ПОВЕСИТЬСЯ.

Некоторые заключенные выделялись среди прочих, но в основном они все же сливались в единую безликую массу. Затем, совершенно неожиданно, передо мной оказался мужчина, одетый с ног до головы в фиолетовое. На нем красовались фиолетовые ботинки, фиолетовые шорты, фиолетовая рубашка и даже фиолетовая бандана была обернута вокруг головы, поверх непослушных черных волос.

Я старался сохранять невозмутимое выражение лица.

– Мистер Рейнольдс? – поинтересовался я. – Как у вас дела?

Я заставил себя не пялиться на него и опустил взгляд вниз, в его карту. Артериальное давление было немного повышено, но больше ничего особенного. Осужден за покушение на убийство – приговор еще не вынесен, и заключенный находится под стражей. Он казался немного взволнованным, даже рассеянным.

– Мистер Рейнольдс, как у вас дела? – снова спросил я.

Он, казалось, только теперь заметил меня, поднял свою фиолетовую руку, указал на меня и написал что-то в воздухе.

– Что это? – спросил я.

– Альфа, – сказал мистер Рейнольдс.

– Альфа?

– Альфа, – подтвердил он.