Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Я ушел, чтобы обдумать этот вопрос. Я еще раз поговорил с миссис Роколл по телефону. Я также поговорил с психологом, который работал с Тимом, и с его адвокатом, и с медсестрой, с которой у него были хорошие отношения. А потом у меня состоялась еще одна встреча – с его матерью, и еще одна с ним самим, а затем Тима осмотрел другой врач, чтобы оценить и одобрить мой план лечения. И, когда все это сделали, я отвел миссис Роколл и Тима в комнату для опросов рядом с отделением и объяснил ему, что собираюсь начать давать ему клозапин. Вот тогда-то он и ударил меня.

Теперь я инстинктивно ассоциирую слово «клозапин» с быстрым сильным ударом по лицу – так, что щеку вдавило мне в зубы, и я упал со стула.

Именно во время этого моего короткого путешествия на паркет я даже с некоторой нежностью вспомнил тот первый раз, когда пациент нанес мне удар справа.

В ПРОШЛЫЙ РАЗ НА МЕНЯ НАПАДАЛА ЖЕНЩИНА ВОСЬМИДЕСЯТИ СЕМИ ЛЕТ. Я ТАК И НЕ УЗНАЛ ЕЕ ИМЕНИ, И ОНА ПРОЖИЛА ВСЕГО ПОЛЧАСА ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я ВСТРЕТИЛ ЕЕ.

Медсестра вызвала меня в психогериатрическое отделение, чтобы засвидетельствовать, что она мертва. У многих пациентов там была последняя стадия деменции, и смерть ежедневно посещала то отделение.

Медсестра, очевидно, бегло осмотрела пациентку и увидела, что та не дышит. Вот тогда-то она и позвонила мне. Я был поблизости и пришел довольно быстро. Я, похоже, попал в ту же ловушку, что и медсестра, и недостаточно долго наблюдал за старушкой, но я тоже сделал вывод, что пациентка перестала дышать. Я стянул с нее одеяло и начал давить на грудину.

ВРАЧЕЙ УЧАТ, КАК ПОДТВЕРДИТЬ СМЕРТЬ, И ОДНА ИЗ ПРОЦЕДУР ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТОБЫ НАБЛЮДАТЬ, КАК ПАЦИЕНТ «НЕ ДЫШИТ».

Итак, первый признак был налицо. Далее в контрольном списке идет часть, которая включает в себя нажатие на чувствительные части тел в таких местах и с такой силой, что, если бы вы были живы, вам было бы очень больно и вы бы проснулись и пожаловались. Вот этим я и занимался – давил и жал.

Я делал то, чему меня учили: я наклонился над старушкой и давил ей на грудную клетку. Если человек мертв, не имеет значения, насколько сильную боль пытается причинить ему врач. Как ни нажимай, ничего не произойдет, вообще ничего. Мертвецы не просыпаются, они не бросают на вас возмущенный взгляд и уж точно не наносят сбивающий на пол удар справа.

Сколько раз в жизни моя пациентка просыпалась и обнаруживала рядом с собой мужчину, я никогда не узнаю, но точно знаю, что я был последним. Вы, наверное, уже поняли. Когда я надавил ей на грудину, она проснулась, возмущенно посмотрела на меня и замахнулась кулаком мне в лицо, чего я не ожидал, но определенно заслужил.

Я упал на пол и пытался встать на ноги, извиняясь перед моей, определенно живой, пациенткой – все это под оглушительный смех медсестры, что было довольно обидно и даже унизительно.

Извинившись, я обрадовался, что она жива, не сердится на меня и, благодаря своей деменции, может, вообще и не помнит уже о том, что здесь только что произошло.

Я провел с ней еще минут тридцать. Я наблюдал, как ее дыхание то учащается, то ослабевает. Дыхание обычно становится нерегулярным перед смертью – это называется дыханием Чейна – Стокса, в честь врачей, которые впервые описали данный феномен.

А потом она просто перестала дышать. Несколько лет спустя я проделал все то же самое с собственным отцом, только он меня не бил и не умер.

Казалось, пациентку просто успокоило то, что кто-то держит ее за руку, поэтому я продолжал сжимать ее ладонь. Ничего особенного не произошло. Не было никакой внезапной перемены в ее облике, она просто тихо умерла.

Примерно еще через полчаса раздумий и самоанализа я убрал свою руку с ее руки, встал и послушал дыхание. Было совершенно тихо. Ни хрипов, ни шумов. И, когда я сильно надавил костяшками пальцев на ее грудину, ответа не последовало, только невидящие глаза уставились прямо на меня. Я опустил ее веки. Я не знаю почему, просто это казалось правильным действием.

Отдыхайте. Покойтесь с миром.

Итак, Тимоти ударил меня. Он определенно не был мертв – оставалось еще четыре месяца до его дня рождения. Я видел, как он стоял там, и его удерживали медсестры. Затем пациента отвели обратно в палату и дали успокоительное.

Я не пострадал, и примерно через полчаса вернулся, чтобы поговорить с его матерью.

– Будьте уверены, миссис Роколл, я буду очень внимательно следить за Тимоти. Он не умрет.

Я был уверен в себе и только изредка морщился, когда проводил языком по разбитой о зубы внутренней стороне щеки.

Женщина посмотрела на меня и покачала головой.