Опасная игра

— Пусть даже и так, но в этой истории не хватает чего-то очень важного. Во всем этом кроется что-то еще, кроме самого очевидного.

— Клянусь Богом, Мэтт, — у меня нет ничего такого, что могло бы кому-то так сильно понадобиться.

— Кроме, повторяю, самого очевидного.

— Ну, им было нужно совсем не это. Говорю тебе, они меня принимают за другую.

— Возможно.

— Вижу, ты все-таки мне не веришь.

— Ну что ты, конечно, верю, — солгал он. — Но убеждать тебе придется не меня.

— И тем не менее, Мэтт, я считаю, что мне стоит поговорить с шерифом. Хотя бы для того, чтобы, выслушав меня, он бы повнимательнее присматривался ко всему подозрительному.

Его лицо приняло страдальческое выражение:

— Неужели ты собираешься ему рассказывать, что по совершенно непонятной причине три — а может быть, и больше — абсолютно незнакомых тебе человека гоняются по всему восточному Техасу за какой-то обедневшей школьной учительницей из Филадельфии, угрожая убить ее? Звучит не очень правдоподобно, ты не находишь?

— Надеюсь, я смогу изложить это более убедительно.

— И все-таки твоя история сводится именно к этому, и, если ты хочешь, чтобы шериф помог тебе, ты должна предъявить ему хоть какие-то доказательства.

— Но больше мне нечего ему сказать! Понимаешь — абсолютно нечего!.. Впрочем, постой — ведь ты же их видел, — внезапно вспомнила она. — Пусть ты не сможешь их опознать, но ты ведь видел, что там происходило, Мэтт! Значит, есть кому подтвердить мои слова?!

Поскольку он никак не отреагировал, она вопросительно на него взглянула и проговорила:

— Или некому?

— Ты никого не сможешь убедить, Рена, если у тебя не будет более веских доказательств. Ведь ты не знаешь, ни как они выглядят, ни что им от тебя нужно. За исключением того, что кто-то пытался похитить тебя, ты больше ничего сказать не сможешь.

— Пытались, — уточнила она. — Но я просто должна успеть убедить кого-то, прежде чем меня убьют. Знаешь, — заявила она, и в голосе ее почувствовалось отчаяние, — что бы ты ни говорил, я все равно вижу, ты мне не веришь — это написано на твоем лице.

— Понимаешь, чтобы усмотреть хоть какой-то смысл во всем этом деле, пришлось бы очень долго ломать себе голову — и все равно ничего бы не вышло. Может быть, ты все-таки чего-то недоговариваешь… — Заметив, что ее лицо мгновенно приняло застывшее выражение, он тем не менее продолжал: — Ты не можешь не признавать, что в этой истории отсутствует какое-то существенное звено. Даже не знаю — может, ты просто выпустила что-то из памяти, Рена? А может, это прямо перед твоими глазами, а ты этого сама не сознаешь?

— Вот видишь? Как раз это я и хотела сказать. Получается, будто причина, по которой меня пытались похитить, заключается во мне самой.

— Ну что ты, я не это имел в виду.

Яркая луна бросала на землю холодный, призрачный свет; пройдя сквозь окно, он рассеивался по всей комнате, превращая каштановые волосы Верены почти что в черные, окутывая их серебристой, мерцающей паутиной. Взгляд Мэтта скользнул ниже, к ее поблескивающим в полумраке глазам, а затем еще ниже, к ослепительно белому обнажившемуся плечу и разорванной сорочке, к мерно вздымающейся груди, едва прикрытой тонкой, изящной рукой. На какое-то мгновение он забыл обо всем на свете, кроме этой изысканной красоты.

— А что же в таком случае ты имел в виду? — настойчиво спросила она.

Ее голос, эта несколько резкая интонация заставили его спуститься на землю, и он попытался собраться с мыслями, но не мог. Она почувствовала, что он неощутимым образом изменился, что в комнате возникла почти осязаемая напряженность. То, что она видела в его глазах, и кружило ей голову, и немного пугало ее. Она отступила еще на шаг, пытаясь убедить себя, что сказывается пережитое потрясение и это выражение его глаз — лишь плод ее воображения.

— С тобой все в порядке? — решилась она наконец спросить.

— Да, конечно. — Во рту у него пересохло, и выговаривал слова он с трудом. — Просто я хочу сказать, что идти к шерифу еще не время — во всяком случае, не сию минуту.

Поколебавшись еще немного, она в конце концов согласилась с ним:

— Что ж, пожалуй, ты прав: он был бы не в восторге, если бы его подняли среди ночи.

Мэтью продолжал неотрывно смотреть на нее, и она остро ощутила неловкость за то, как сейчас выглядит.

— Я… мне, пожалуй, надо возвращаться к себе и ложиться спать, — пробормотала она.

— Да, нам обоим не помешает поспать.

— И, знаешь, я хочу приставить к двери стул; поэтому, если ты услышишь, что он упал, ты сразу… то есть, я хочу сказать… в общем, ты сразу прибежишь ко мне, ладно?

Не было сомнений, что она еще не совсем оправилась от испуга, и для этого, подумал он, у нее было достаточно оснований.

— Знаешь что, — пришла ему в голову внезапная мысль, — давай я налью тебе немного настоящего теннессииского виски — оно из тех, которые приятно пить не спеша и смакуя. Садись-ка вон в то кресло и сиди там, пока хоть немного не успокоишься. Несколько глотков этого доброго старого виски — и ты будешь спать как убитая.

— Да, но я не думаю, что…