Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

А слова Роуз из дневника Фрэнсис поставили финальную точку в моих умозаключениях. «Форд разрешает ему возить меня, куда я захочу, просто потрясающе! Как будто это наша машина».

Накатывает паника, но я стараюсь мыслить ясно. Если я начну задыхаться из-за шприца и запаха «Скорой», да просто от страха, то упаду в обморок и упрощу Джо задачу.

Вспоминаю тетю Фрэнсис, и злость на ее убийцу помогает сосредоточиться. Я цепляюсь за эту злость, ковыряю как нарыв, и она помогает мне держать себя в руках.

– Как там Роуз? – спрашиваю я. Голос звучит хрипло и срывается, но я должна разозлить Джо. В гневе люди хотят выговориться. – Как она отнеслась к тому, что ты убил ее лучшую подругу? Фрэнсис была для нее всем, верно, Джо? И даже больше. Роуз была одержима ею, гораздо сильнее, чем была одержима Эмили.

– Я освободил маму, Аннабель, – выплевывает он слова, как ядовитая змея. – Ты и представить не можешь, каково для нее было столько лет думать только о Фрэнсис. Какую боль причиняло понимание, что Фрэнсис поглощена лишь мыслями о чертовой Эмили Спарроу. Мама оказала Фрэнсис огромную услугу – позаботилась, чтобы Эмили больше никогда ее не обидела. Именно так поступают сильные люди! Они защищают тех, кого любят! А Фрэнсис разрушала маму. Я просто обязан был ее защитить.

Джо бросается вперед и хватает меня за руку, но я выдергиваю ее из толстого кожаного рукава жакета и пытаюсь пробраться к рулю в поисках радио или клаксона. И тут слышу, как из кармана со стуком выпадает телефон.

Джо снова хватает меня за руку и дергает обратно, поэтому я оказываюсь в капкане, прижатой к груди Джо. Он целится шприцом мне в горло. Я пытаюсь сглотнуть и почти задыхаюсь.

– Джо, – пищу я, – полиция уже едет.

– Вранье, – рявкает он, но решает, что надо действовать быстрее. Понимая, что я вряд ли буду сидеть смирно, Джо держит шприц одной рукой, а другой открывает контейнер с лекарствами. Он очень крепко обхватывает мою шею, как бы я ни брыкалась, вырваться не удается. – Фрэнсис хотя бы не дергалась! – орет Джо. – Не заставляй меня тебя бить!

– Фрэнсис думала, что ее уже отравили болиголовом, – сиплю я. Пока он роется в контейнере, хватка слегка ослабевает. – Ты же специально прислал ей букет, чтобы она в панике вызвала тебя! Ты знал, что с ней будет просто, она ведь панически боялась, что ее убьют! А ты использовал этот страх против нее.

Мне наконец удается врезать ему локтем по ребрам, но Джо лишь разворачивает меня лицом к себе и толкает на каталку. Он с такой силой бьет меня коленом в грудь, что, кажется, трескается ребро.

– Просто не дергайся, Энни. Все скоро закончится.

Его голос звучит ужасающе спокойно, и я кричу, но гораздо слабее, чем хотелось бы. Надо было давно заорать, но я так сосредоточилась на том, чтобы выудить у Джо признание в убийстве Фрэнсис, что перестала соображать.

– Я сообщила о своих выводах полиции – заявляю я. – Она скоро будет здесь. И я не вру.

– Не думаю, что тебе удалось все раскрыть, – шипит Джо.

Мои руки свободны, но его колено лишило меня воздуха. Я царапаю его ногу и пытаюсь вцепиться в руку, но Джо ловит меня за запястье. Я брыкаюсь, вот только ноги попадают в пустоту – он еще крепче упирается коленом мне в грудину.

– У тебя есть только догадки. И больше ничего! Я не верю, что ты вычислила то, для чего Фрэнсис понадобилось шестьдесят лет, да еще связала ее смерть со мной.

– Тогда отпусти меня, – выдыхаю я.

Перед глазами мелькают белые точки, и я понимаю, что вот-вот потеряю сознание. От жуткой боли меня тошнит, руки и ноги наливаются тяжестью, а Джо все давит коленом. Другой рукой он тянется к моему горлу, и я едва ее удерживаю. С ужасающей уверенностью понимаю, что жить мне осталось меньше минуты. Я похожа на тряпичную куклу и слишком слаба, чтобы с ним справиться. По щекам текут слезы, и во мне нарастает злость из-за того, как легко оказалось меня одолеть. Ему надо лишь нажать на поршень, и мне конец.

– Теперь уже поздно, – говорит Джо. – В конце концов мама исцелится. За эти годы она через многое прошла по вине стервы Фрэнсис! Эмили, вечно все разговоры только об Эмили. Фрэнсис никогда не замечала, как мама старается ради нее, как замечательно они могли бы жить, если б Фрэнсис забыла о дурацком обете добиться правосудия. Мама помнила каждый ее день рождения, каждую годовщину, каждое значимое событие, а Фрэнсис ничего не давала взамен. Мама держала Фрэнсис за руку, когда та оплакивала мужа. А когда умер папа, Фрэнсис прислала дурацкие цветы! Цветы! После всего, через что они вместе прошли! После всего, чем пожертвовала мама, избавившись от Эмили и позаботившись о том, чтобы Фрэнсис не мучилась с идиоткой Лорой и ее мазней! Ты знаешь, что Фрэнсис буквально ополоумела, рассматривая ту дурацкую картину, которую прислала ей Лора, все искала символизм, который вложила в полотно «нужная дочь»?