Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

Я ожидала, что Саксон будет избегать меня и не появится в поместье, но ошиблась. После ареста из-за наркотиков он вышел под залог и ждал суда. Он демонстративно несколько раз заходил ко мне, и мне приходится приглядывать за ним, понимая, что он еще не закончил свои игры.

Сдержав слово, я подарила «Роллс-Ройс» Фойлам. Арчи убрал парники с марихуаной, и я не стала расспрашивать его, куда он дел урожай. Он решил завязать с садоводством. По его словам, он продолжал работать в саду только потому, что цветы много значили для Фрэнсис. Арчи превратил сарай в мастерскую для реставрации старых машин. Я с удовольствием профинансировала его новый бизнес – мне кажется, на самом деле он просто хотел, чтобы кто-нибудь поддержал его начинание, но выбрал не то занятие, которое могло бы понравиться тете Фрэнсис.

– Не беспокойся на счет Саксона, – говорю я.

Мама не знает всех подробностей, как я чуть не погибла, пытаясь перехитрить Саксона, мне не хотелось ее волновать. Мамино безрассудство ограничивается только попыткой пробраться на спектакль в Вест-Энде во время антракта или советом мне говорить с французским акцентом, флиртуя с барменом. Такие приключения уж точно не убьют. Она не поймет, насколько я была полна решимости поймать убийцу тети Фрэнсис.

– Детектив Крейн очень пристально за ним наблюдает, – добавляю я.

– Кстати, легок на помине.

По гравийной дорожке медленно едет машина Крейна, и я замечаю на пассажирском сиденье Уолта.

– Ты точно не хочешь поехать со мной? – спрашиваю я.

Детектив Крейн отвезет меня в учреждение, куда поместили Роуз, признав ее неспособной предстать перед судом. Я и сама сомневалась, стоит ли ехать, но думаю, это поможет почувствовать, что история завершилась правильно. Хотя Крейн предупредил, что встреча с Роуз может оказаться бесполезной в этом плане.

Я понимаю, о чем он. Невозможно почувствовать удовлетворение, глядя на женщину, чья жизнь рухнула. Роуз убила одну свою подругу, а ее сын – другую, самую близкую. Не знаю, чего я ожидаю от разговора с Роуз, но просто должна поехать.

– Точно не хочу, – отвечает мама. – Я лучше встречусь с Джоном. Так я смогу двигаться дальше.

– Понятно, – тихо говорю я. – Ах да, чуть не забыла.

Я роюсь в висящей на плече полотняной сумке. В ней несколько ручек и блокнотов, просто на всякий случай, если вдруг понадобится записать свои мысли о встрече с Роуз. По примеру тети Фрэнсис я начала вести хронику собственной жизни, это помогает понять, как все вокруг меняется, как жизнь делает крутые повороты и возвращается к исходной точке. Когда все записываешь, можно вернуться в начало и найти смысл, который до сих пор ускользал.

Я отдаю маме толстую папку с именем папы на обложке.

– Это тебе. Ты просила ее забрать, и я немного полистала, но думаю, сейчас мне это не особо интересно.

Мама с печальной улыбкой смотрит на папку.

– Хорошо. Я сохраню ее до тех пор, пока тебе не станет интересно. Знаешь почему, Энни?

– Почему?

– Потому что здесь он как на ладони. Он не очень хороший человек, и теперь, когда мы обе попали в газеты, может снова объявиться.

Я молча размышляю над этим. Мамино возвращение в мир искусства наделало достаточно шума, а моя история попала в заголовки по всему миру. То, что я раскрыла два убийства и стала наследницей, уже само по себе интересно, но раскрыть убийство бабушки, о которой я даже не знала… Заголовки говорят сами за себя: «ЭННИ АДАМС: ТАЙНАЯ ВНУЧКА ЖЕРТВЫ ДАВНЕГО УБИЙСТВА ПЕРЕВЕРНУЛА С НОГ НА ГОЛОВУ ВЕСЬ ГОРОД».

– Придешь потом в поместье на ужин? – спрашиваю маму.

Она вздыхает.

– Мне так хочется поскорей вернуться в новую студию. Поэтому я сразу поеду домой, если не возражаешь. Но в октябре приеду на похороны, обещаю.

Уолт осторожно подходит к нам и с тоской смотрит на маму. Я его понимаю. Мама олицетворяет для него дочь, которой у него никогда не было, и эхо женщины, которую он любил и потерял. Когда он поворачивается в мою сторону, его глаза на долю секунды округляются при виде моей футболки из секонд-хенда. Я надела одежду, которую купила, когда в первый раз заглянула в магазинчик подержанных вещей в Касл-Нолле, – вельветовую юбку и заправленную в нее выцветшую футболку с музыкальной группой. Надпись уже едва различима: «The Kinks на концерте в Глазго, 1967».

– Я думал, что избавился от этой футболки, – едва слышно бормочет он и слегка краснеет.

– Я нашла ее в секонд-хенде, – с гордостью сообщаю я. – Знаете, мне всегда нравилась песня You Really Got Me.

Уолт смеется и кивает:

– В таком случае я рад, что футболка нашла новую хозяйку.

– Если есть и другие, я с радостью вас от них избавлю, – с улыбкой предлагаю я.

– Кажется, где-то завалялась футболка с Pink Floyd. Оливер не оценил ее по достоинству. Поищу для вас. Приятно будет подарить ей новую жизнь.