Опасная ложь

Джен. Я бы написала Джен. «Мне нужна помощь», – написала я, но в ответ пришло сообщение: «Ошибка отправки». Я посмотрела на Райана: судя по тому, как он уставился на свой телефон, результат был тот же. Я подошла к нему – он был наполовину скрыт тенью. Глаза широко раскрыты, а сам замер, и я вспомнила выражение его лица, когда оборвался трос. Когда он понял, что мы падаем. Что мы ничего уже не можем контролировать…

– Что происходит? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я и опять посмотрела между занавесками.

Я уставилась на сигнализацию у входа – режим «под охраной» все еще включен. Под кожей будто забегали пауки. Все вокруг, казалось, шептало: что-то не так. По затылку пробежал мороз.

– Возможно, скачок напряжения, – сказал Райан. – Как ты говорила. Выбило пробки или что-то в этом роде… – Он пытался ухватиться за любую возможность – цеплялся ногтями за металл, за меня, как когда мы падали в пропасть.

– И на телефонах тоже? – спросила я.

Райан отошел от окна, сжал губы и ничего не ответил. Он делал то же, что и я, – пытался найти логичное объяснение, унять паранойю или страх, но кто-то должен был произнести это вслух. Кто-то должен посмотреть правде в глаза.

– Или, – сказала я медленно, инстинктивно хватая его за руку и отводя от окна, – наши звонки что-то блокирует.

Что-то. Или кто-то. Я не смогла принять решение, а теперь было поздно. Моя вина. Мое бездействие. И теперь мы оба за это поплатимся. Мы переглянулись, он приоткрыл рот.

– Ты там что-то видела? – спросил он. – Уверена?

– Да, – кивнула я, почувствовав во рту кислый привкус.

Он осмотрел стены, двери, окна, задернул шторы и попятился в середину дома, утянув меня за собой. Даже в темноте было видно, что он закрыл глаза.

– Это настоящая крепость, – прошептал он. – Все нормально.

Дом не был крепостью. Он мог выдержать сильную бурю и обеспечить нас всем необходимым пару недель, пока мы не могли связаться с внешним миром. Он мог защитить нас от взломщиков, пока кто-нибудь не придет на помощь. Сигнализация срабатывала, чтобы мы могли вызвать помощь или сбежать. Но в данный момент мы не могли сделать ничего из перечисленного.

– У мамы в кабинете есть камеры, – сказала я.

Плечом к плечу, держась за руки, мы пошли по темному коридору.

– Возможно, там ничего такого, – утешал меня Райан. – Это может быть что угодно. – Он как будто хотел меня приободрить, но его холодная рука так сильно сжала мою, что мне показалось он говорил это скорее себе.

– Райан, нам нужна помощь, – прервала его я.

Просто чтобы он понял: это не крепость.

Жалюзи в мамином кабинете были открыты, я потянулась их закрыть, а затем включила мониторы, которые показывали изображение с камер наблюдения вокруг дома. Я не хотела привлекать внимания. Я хотела все видеть, но чтобы никто не видел меня. Даже если мы в ловушке, это преимущество.

Мерцая, запустились экраны, и Райан встал рядом со мной. Свет отразился на фотографиях и моем детском рисунке на стене, но тускло и бесцветно. Изображение на экранах было черно-белым, зернистым, мозаичным, и разглядеть можно было только область вокруг фонарей – идеальные светлые овалы. Ворота были закрыты.

«Крепость», – подумала я, пытаясь воплотить в жизнь эту идею.

– Все равно ничего не вижу. Скажи, что конкретно ты видела? – спросил Райан.

Я закрыла глаза, чтобы вспомнить.

– Я видела снаружи какую-то тень, но она сразу пропала. – Я вздрогнула. – Когда я включила свет, тень спряталась.

Райан бросил взгляд через плечо на плотно закрытые окна.

– Может быть, соседские дети, – предположил он. Но после этой фразы сжал губы и отвернулся.

Я не ответила. Нахмурившись, Райан смотрел на мониторы над нами. Он начинал понимать, что все разваливается, что что-то явно не так. Мама пропала, телефон не работает, мобильные заблокированы, а у дома какая-то тень. По отдельности всему можно было найти объяснение, но все вместе? Нет, это не совпадение. И он это знал.

Он повернулся ко мне, положил руки мне на плечи, будто одно это могло меня защитить.

– Они уйдут, – сказал он. – Поймут, что мы тут, что мы их видим, и уйдут. Никто не будет грабить дом, если хозяева дома, Келси.

Как будто надо лишь подождать, и все наладится. Я уткнулась лбом ему в грудь на секунду-другую, а затем взяла себя в руки.

– В подвале, – сказала я, отстраняясь, – у нас есть все для экстренных ситуаций. Наверняка оттуда можно позвонить.

В убежище было все для чрезвычайных ситуаций, а мы как раз в такой и оказались.

Мы не стали включать свет. Крадясь по темному коридору, натыкались на углы, пока не дошли до двери в подвал.

Там ничего не было. Ни одного источника света. В окна не светила луна или уличные фонари. Здесь я ориентировалась хуже, по крайней мере не так хорошо, как в своей комнате, где досконально знала путь от выключателя до кровати или от своей до маминой комнаты, знала, сколько шагов надо пробежать по коридору, – в детстве мне часто снились кошмары, которые я никогда не могла вспомнить. Мама крепко прижимала меня к себе, и я понимала, что, пока она здесь, со мной ничего не случится.