Опасная ложь

– Ничего, – смутилась я, убирая все в ящик. Комната загудела, но, судя по всему, кроме меня, никто этого не слышал. – Просто документы.

Я вернула на место плитку и закрыла ее ковриком. Райан продолжил методично осматривать ящики, и его руки не тряслись от страха. Как будто и не думал, что, возможно, за стенами дома есть кто-то, кто совершил что-то очень плохое с моей мамой. Как будто мы не заперты в доме, специально оборудованном, чтобы нас защищать, потому что она знала, что это произойдет. А теперь еще эти паспорта, спрятанные в полу, – другие мы, о которых я ничего не знаю.

Райан вернул вещи в контейнер и толкнул его в мою сторону. Открыл следующий.

– Смотри-ка, – довольно сказал он, держа радио над головой.

Оно было старое, потертое, с двойной антенной и черной шкалой с красным столбиком между станциями. Он повернул выключатель, и раздался оглушительный звук помех. Помехи, потом музыка, потом радиостанции.

– Оно не работает на передачу, – огорчился он.

– Боже, все это бесполезно, – вздохнула я.

На самом деле я хотела сказать, что это я бесполезна. Но Райан пристально смотрел через мое плечо, на мониторы, склонив голову набок.

– Что? – Я повернулась.

– Я что-то видел, – сказал он. Он встал, весь напряженный, и подошел к экранам видеонаблюдения. Он ткнул пальцем в темный угол: – Вот. Я что-то видел…

Он повернулся, и я увидела, как у него дернулся кадык. Глаза у Райана широко раскрылись, и я потянулась к его плечу, как тогда в машине… И тут услышала звук. Какой-то гул. Отозвавшийся у меня в костях. Послышалось шипение, будто из шарика вылетел воздух, и все погрузилось в темноту.

Глава 15

Я попробовала нащупать фонарики, которые лежали где-то между нами на холодном подвальном полу. В темноте ничего не было видно, даже очертаний Райана. Помехи на радио зазвучали громче, так как все электронные устройства в доме отключились, и дом погрузился в полную тишину. Вентиляция не крутила воздух, в холодильнике не циркулировал хладагент, и не звенел свет. Только треск ненастроенной станции, дыхание Райана и мое собственное.

Вместо фонарика я нащупала ногу Райана, и он взял меня за руку, включая второй рукой фонарик. Он направил его мне в лицо, и я подняла руку, чтобы закрыться.

– Что происходит? – прошептал он.

Но он и сам уже понял. То, чего мама всегда боялась. К чему готовила меня.

– Кто-то идет, – прошептала я.

Я почувствовала его теплое дыхание у себя на лице – быстрое и прерывистое. Электричество отключили. И сигнализацию тоже, теперь ворота можно было открыть просто так, и у нас нет никакой возможности позвать на помощь.

– Генератор, – сказала я, приближаясь к свету и стараясь говорить тихо. – Он запустится через пару минут.

Но без электричества на воротах не было тока. Шпили не играли никакой роли. Замок можно было сломать при помощи нехитрых инструментов, а двери выломать. Кто бы ни стоял там за воротами, он мог протиснуться в щель, и останутся только стены самого дома. Но сначала должен включиться генератор. Он должен скоро включиться.

– Через сколько именно? – спросил Райан. Он встал, и свет от фонарика забегал по коробкам. – Сколько именно минут?

– Три, – ответила я, уже отсчитывая в голове от ста восьмидесяти до одного.

Он направил фонарик на лестницу. В дом можно было пробраться, даже я это знала. У нас были ворота, замки, решетки и камеры, но еще были окна, которые можно разбить. Щеколды, которые можно сломать. Мы не видели, что происходит снаружи, пока не заработал генератор. Это незнание было хуже всего. Я ощупывала руками холодный пыльный пол. Медленно шли секунды – сто пятьдесят. Давай же, быстрее. Я наконец нащупала еще один фонарик и бросилась к лестнице.

– Ты что делаешь? – Райан схватил меня за руку.

Кровь пульсировала по венам, сердце забилось.

Сто двадцать. Еще две минуты. Мамин голос в голове, обучение с самого детства. Будь внимательна.

– Надо посмотреть, – сказала я, виляя между ящиками.

Райан не отставал от меня ни на шаг. Уже у лестницы я вдруг вспомнила, что забыла закрыть дверь в убежище, и резко развернулась. Я не могла просто так его оставить – оно будто звало меня, требовало закрыть дверь. Как будто на свежем воздухе оно могло разложиться, рассыпаться в прах.

Сто десять. Времени нет. Лестница скрипнула, когда мы поднимались на первый этаж. Я прошлась лучом фонарика по стенам. Никакого движения, все чисто. Шторы туго затянуты, свет не горел – потухли даже часы над плитой и щиток сигнализации. Еще восемьдесят секунд. Я выключила фонарик, пригнулась и выглянула за шторку, но издалека ничего не было видно. Только очертания стен и деревьев темнее ночного неба. Но затем тени сдвинулись, или что-то мелькнуло, и у задних ворот показался тусклый свет. Похоже на свет от фонарика, как будто кто-то пытался взломать ручные замки и выставить решетки из бетонной основы.

Шестьдесят. Одна минута.

– Пойду обратно вниз, – сказала я. – Включу защиту на воротах, как только запустится генератор.

Но Райан не шелохнулся.

– Райан, – сказала я. Пятьдесят один, пятьдесят…