Опасная обочина

По всем этим параметрам он проходил: срок у него был относительно небольшой, у администрации ИТК он был на хорошем счету и по истечении половины срока мог рассчитывать на досрочное освобождение. Кто же тут побежит?! Нет никакого существенного видимого резона.

И все-таки… он бежал. Бежал, подготовившись, тщательно разработав побег, бежал тогда, когда очередное, написанное им собственноручно прошение о сокращении срока отбытия наказания вернулось с отказом. Компетентное учреждение посчитало срок вполне соответствующим преступлению, а уголовное дело не подлежащим пересмотру.

И тогда он бежал. И резон у него был. Серьезный для него резон. Может быть, для кого-то пустячный, а для него — очень существенный и, конечно, не зафиксированный в личном деле. Ведь не все, что происходит с человеком, можно зафиксировать на бумаге. Есть в нашей жизни такое, чего никто не знает и никто никуда не запишет. Конечно, при условии, что мы сами того не захотим.

Но эта мысль, мысль о конечной точке, не покидала его ни на минуту. Скрытая ото всех, она и сейчас управляла всем его ощетинившимся, лишенным многих человеческих черт существом и, словно наваждение или фатум, влекла неуклонно и бесповоротно вперед…

«Да, машину надо бросать, — подумал человек в телогрейке с сожалением. — Сейчас самое время. Если карта верна и я ничего не перепутал, то все пройдет как по маслу, пусть поищут, поломают умные головы».

Дело в том, что у него была одна идея. Он ее и другу-то, нарисовавшему для него карту, и то не поведал. Не то чтобы не доверял, а так спокойнее: когда знаешь один — гарантия тайны стопроцентна, когда знают двое — гарантия уменьшается ровно вполовину.

Идея была простой, но из той категории, когда простое становится гениальным. Для ее осуществления не хватало только реки, обозначенной на карте, хотя та давно уже должна была появиться в поле зрения.

Но вот за очередным поворотом что-то забрезжило широким и белым. Это действительно была река. Человек в телогрейке облегченно вздохнул.

Он остановил машину и быстро развернул ее поперек дороги у пологого спуска к снежно-ледяному припаю. Затем достал из кармана заранее припасенный кусок проволоки и, заглушив двигатель, стал манипулировать им у педали акселератора панелевоза.

Вскоре он закончил работу и снова завел двигатель. КрАЗ, глухо урча, потихоньку двинулся с места, а человек в телогрейке тут же выскочил из кабины и остался стоять на дороге. Дверцу он захлопнуть успел.