Опасная обочина

Подметание следов утомило его, пот лил градом и, стекая на шею, холодил ее, нательное белье стало мокрым. Но человек в телогрейке шаг не замедлил, а все прибавлял и прибавлял, не чувствуя усталости, ведомый одной-единственной фанатичной идеей.

Этой идеей была женщина, которую он любил…

Выйти на схрон ему сразу не удалось. Он долго плутал по лесу: то ли план оказался неточным, то ли сам он что-то перепутал в направлении, которым безостановочно двигался не первые сутки.

Те немногочисленные харчи, что были у него за пазухой в момент побега, давно кончились. Два световых дня и две жуткие ночи у него крошки не было во рту, но он продолжал идти, потому что остановка была подобна смерти, а жажда жить и достигнуть цели теперь уже окончательно стала больной фанатичной страстью.

И все-таки он вышел к этой землянке, к этому схрону. Обессиленный, промерзший, умирающий от голода, он все-таки нашел эту тайную берлогу, сработанную таким же, как он, изгоем для себе же подобных зверей и отщепенцев.

Человек в телогрейке, теряя последние остатки сил, ввалился в схрон, нашарил на полу небольшую горку консервных банок, взял одну и долго стучал вялой рукой по торцу ножа, не в состоянии пробить тонкую жесть. Он позволил себе съесть не более половины банки, ел прямо рукой, до крови расцарапывая пальцы о зазубренные края. Потом уже до него дошло, что это была ряпушка в томате.

Он заснул, умостившись на полу, рядом с недоеденной банкой, заснул сразу, словно провалился в теплую тягучую бездну, где уже не было места ни опасности, ни погоне. А когда проснулся, то не сумел определить ни времени суток, ни количества дней, проведенных на свободе.

Он доел консервы и обшарил сантиметр за сантиметром всю землянку — курева не было. Спичек не было тоже, но, слава богу, один коробок — заветный и бесценный — у него был с собой.

Человек в телогрейке выглянул наружу и установил время суток — глухая ночь. Чутьем зверя он также почувствовал, что на многие километры вокруг нет ни души и в ближайшее время не предвидится.

«Ага, — злорадно подумал он, — значит, правильно выбрал направление, все-таки сбил их со следа. Кто же будет бежать на север? Любой здравомыслящий потянется на юг или на запад, подальше отсюда, А я — на север, туда, где в одиночку не больно-то выживешь. Ну ничего, постараемся. Главное протянуть, сколько смогу, и выжить во что бы то ни стало.»