Опасная профессия

Для русской диаспоры в Западной Европе публикация в феврале 1975 года в Париже книги очерков Солженицына «Бодался теленок с дубом» стала большим событием. Я получил ее в виде верстки из редакций нескольких газет и журналов, куда она поступает для подготовки рецензий, и быстро прочитал все 627 страниц. Рецензии появляются далеко не на все новые книги, и публикация рецензий, даже критических, – это уже признак успеха. Книги на русском языке в английской прессе не рецензируются, за редчайшим исключением сенсационных. Опубликованная рецензия – это сообщение о важном событии, а не рекомендация для читателей. Литературная автобиография Солженицына, ставшего мировой знаменитостью после Нобелевской премии и «Архипелага», попадала в категорию сенсации и вызывала интерес не только у русских читателей. Особенно настойчивыми были просьбы из литературного еженедельника The London Book Review. Им рецензия была просто необходима, а в Англии среди тех, кто мог прочитать эту русскую книгу, лишь я знал лично и ее автора, и ее персонажей. Редактор, идя на компромисс, был готов ограничиться интервью. (В США для журнала Time рецензию-эссе написала Патриция Блейк.) Однако ни одной рецензии или интервью на «Теленка», ни на русском, ни на английском, я так и не смог написать или наговорить, несмотря на многочисленные просьбы. Причиной тому стали прежде всего боль и обида за фальшивый образ Александра Твардовского, память о котором была мне дорога, хотя многое сказанное о нем в «Теленке» было списано с натуры. Мою обиду вызывало не только то, что не было о нем сказано, но и то, как он был показан читателям, лично его не знавшим. Не всякую ведь натуру принято обнажать – это известно каждому.

Все в «Новом мире» да и в Союзе писателей знали, почему Александр Трифонович периодически не появлялся в редакции, иногда по две недели. Эта проблема – неизбежный результат шести лет работы фронтовым корреспондентом и комиссаром в звании подполковника начиная еще с советско-финской войны 1939–1940 годов. Все свои стихи и поэмы Твардовский сначала печатал во фронтовых армейских газетах. Печатал сразу написанное от руки, так как не знал, доживет ли до продолжения. Это видно по текстам. Боевой дух армии столь же важен для победы, как и артиллерия. Твардовский много лет был самым любимым поэтом не только фронта, но и всей страны. И оставался до 1970 года, хотя писал уже мало.

Как бывший краткосрочный фронтовик в чине рядового пехоты, а потом и как генетик и биохимик я знал, что такое несчастье случалось со многими фронтовиками, и связано оно с физиологией, а не с характером человека. Наркомовские сто грамм водки, входившие в рацион солдат на передовой, – от них почти никто не отказывался, а у комсостава ограничений в граммах не было. Алкоголь вызывает индукционное усиление одного из ферментов окислительного цикла. От этого и чувство теплоты зимой в окопах. Алкоголь сгорает в клетках в калории намного быстрее, чем углеводы. Но у некоторых людей возникает зависимость. Это же относится и к табаку. Мне было очень тяжело узнать, что после приезда ко мне в Калужскую психиатрическую больницу в начале июня 1970 года и бурного разговора с главврачом Твардовский исчез на две недели у себя на даче.

В ноябре 1971 года, перед последней операцией диагностированного метастаза в мозг от запущенного рака легких (он всегда курил дешевые крепкие сигареты без фильтра), Александр Трифонович позвал своих уже взрослых дочерей Валентину и Ольгу, чтобы попрощаться навсегда. Передаю со слов Валентины:

«Не вспоминайте меня пьяного, вспоминайте только трезвого, – сказал отец нам, плачущим, и рассказал притчу, которой мы не знали: – Посмотрите про Ноя в Библии… Он начал возделывать землю, насадил виноградник… выпил вина и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. Хам, сын его, увидев наготу отца своего, посмеялся, вышел и рассказал братьям… Шем и Иафет взяли одежду… пошли задом и покрыли наготу отца своего, лица их были обращены назад… наготы отца своего они не видели…»

Книга Солженицына начиналась историей публикации «облегченного» варианта повести «Щ-854» (название «Один день Ивана Денисовича» предложил позже Твардовский), принесенной Львом Копелевым в «Новый мир» в конце 1961 года и отданной редактору отдела прозы Анне Самойловне Берзер, чтобы она передала рукопись лично Твардовскому. Анну Самойловну хорошо знала жена Копелева Раиса Орлова. Повесть была «облегчена» удалением нескольких страниц, разделов и фраз, которые, как понимал автор, не могли пройти цензуру и быть приняты даже Твардовским.