Опасная профессия

Ефим Григорьевич Эткинд, доктор филологических наук и профессор Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена, был вынужден эмигрировать в конце 1974 года, так как его за открытую поддержку Иосифа Бродского и Александра Солженицына, двух будущих нобелевских лауреатов по литературе, с которыми он был в дружбе, не только уволили с работы и исключили из Ленинградского отделения Союза писателей, но и лишили ученых степеней и званий, что было полным беззаконием. В Ленинграде борьба с диссидентами всегда была более жесткой, чем в Москве. Мне нет необходимости объяснять здесь детали, так как Ефим Эткинд осветил период своей работы и борьбы в прекрасной автобиографической книге «Записки незаговорщика», изданной в Лондоне (Overseas Publication, 1977). (Эта книга в настоящее время доступна в Интернете.) Благодаря знанию французского языка Эткинд, которому было уже 57 лет, смог получить должность профессора в одном из парижских университетов. Его семья снимала скромную квартиру в пригороде Парижа.

Наш приезд к Эткиндам был также и первым знакомством с ними. Мне предстояло передать Ефиму Григорьевичу досье Лидии Корнеевны Чуковской. После ее «Письма Жоресу Медведеву» с рядом оскорбительных заявлений, ставшего «открытым» (cм. главу 28), я попросил ее найти другого доверенного литературного агента, которому я мог бы передать два ее банковских счета, один в Париже, другой в Лондоне. Она сначала ответила, что не хочет никого «обременять своими проблемами», но в апреле 1975 года, получив через Роя очередную посылку с лекарствами, сообщила, что ее представителем на Западе согласился стать Ефим Эткинд. После передачи Эткинду полномочий представителя Чуковской никаких новых контактов с нею у меня уже не было. С Ефимом Эткиндом, напротив, возникли дружеские отношения и переписка. В тот первый раз он с горечью рассказал нам о своей попытке встретиться в Цюрихе с Солженицыным, с которым был в дружбе с 1963 года и для которого в Ленинграде собрал обширную документацию к эпопее «Красное Колесо», многие сцены которой происходили в Петрограде. Солженицын назначил Эткинду встречу, но предварительно строго ограничил ее во времени и даже, посмотрев на часы, упрекнул своего друга за опоздание на несколько минут.

С Жаном Катала и его женой Люсей (Lucie Cathala) я встречался в Париже и раньше, но для Риты это было первое знакомство. Они жили в респектабельном квартале, в большой квартире, с консьержкой в подъезде, и всегда были рады гостям. Жану недавно исполнилось 70 лет, и он передвигался с большим трудом. Люся была моложе мужа, наверное, лет на двадцать. Детей у них не было. Жан курил трубку и увлекался коллекционированием трубок. Его жизнь была очень трудной, с множеством неожиданных поворотов.

В 1929 году 24-летний Жан Катала начал дипломатическую карьеру. Его назначили атташе по культуре в посольство Франции в Таллине. В 1940 году, когда Эстонию вместе с остальной Прибалтикой присоединили к СССР, Франция была уже разгромлена, а с Германией у СССР был подписан Пакт о ненападении. Сотрудников французского посольства арестовали и интернировали в Горький. В 1942 году, после признания Сталиным правительства Де Голля, всех французов освободили. Жан Катала стал пресс-атташе при миссии Де Голля в Москве. В 1944-м он вступил во Французскую компартию, лидеры которой находились тогда в Москве. После окончания войны Жан остался в Москве и стал представителем нескольких французских издательств. Он обеспечивал переводы ряда французских авторов на русский и русских – на французский. Люся, с которой он познакомился в то время, работала редактором в издательстве «Иностранная литература». Когда я первый раз встретился с ними в Москве в 1967 году для обсуждения проблем с получением гонорара за французское издание книги В. Д. Дудинцева, супруги жили в большой квартире в одном из тихих арбатских переулков. Они приняли меня очень радушно. Во время войны Люся пошла на фронт санитаркой-добровольцем и теперь хромала от последствий ранения в ногу. После войны она окончила Московский институт иностранных языков.

В 1972 году, когда Жан оформил себе французскую дипломатическую пенсию и выплату оклада атташе за 1940–1943 годы, супруги решили переехать во Францию. В Париже Люся возглавила отдел русской литературы крупного издательства «Albin Michel».

Знавшая все издательские новости Люся сообщила мне очередную сенсацию – в Париже «YMCA-Press» печатало новую книгу Солженицына «Ленин в Цюрихе». На следующий день я позвонил Дубровскому и попросил достать для меня сигнальный экземпляр, а лучше два. Он, будучи русским издателем, имел доступ в типографию. Еще до нашего отъезда в Биарриц Сергей Петрович принес мне два экземпляра, один обычного формата, второй карманный, для советских туристов. Карманный я отправил в Москву диппочтой Питеру Осносу, американскому корреспонденту, для передачи Рою. Второй взял с собой, чтобы прочитать во время отпуска.

«Ленин в Цюрихе» Солженицына