Опасная профессия

Зародышевые клетки любых животных, из которых формируются через серию делений (митозов и мейоза) сперматозоиды и яйцеклетки, участвующие в процессах полового размножения, имеют до мейоза (редукционного деления) такой же набор генов, как и соматические клетки, из которых в эмбриональном развитии формируются разные ткани и органы: мозг, мышцы, печень, кожа и другие. Но они отличаются от соматических клеток по составу хромосомных белков, прежде всего гистонов, щелочных белков хромосом, богатых лизином и аргинином. При этом при формировании функциональных половых клеток – спермиев и яйцеклеток – гистоны могут частично замещаться другими, еще более щелочными белками. Этот процесс происходит наиболее отчетливо при сперматогенезе, обеспечивая очень плотную упаковку ДНК в головках спермиев. Зародышевая специализация, обеспечивающая смену поколений, могла, согласно этой теории, регулироваться гистонами. До этого уже давно было показано, что смена одного из пяти известных гистонов обеспечивает инактивацию клеточных ядер в эритроцитах земноводных и птиц, у которых ядра клеток не удаляются, как у млекопитающих, при кроветворении.

В лаборатории Гнилики мне предстояло обсудить наши результаты, показавшие, что при старении мышей в клетках некоторых тканей происходит увеличение одной из субфракций лизинбогатого гистона F1. Изменение состава гистонов при старении, а в последующем при канцерогенезе было обнаружено впервые. Но каких-либо теоретических выводов по этому поводу я пока не делал. Визит в лабораторию Гнилики был важен прежде всего потому, что именно здесь начали применять новую методику электрофореза гистонов в гелях, которая позволяла их разделение на значительно большее число субфракций и помогала наблюдать тканевую специфичность их спектра. Нам в Лондоне предстояло теперь использовать эти новые методы для изучения возрастных изменений хроматиновых белков.

Из Нашвилла вечером 10 ноября я вылетал в Чикаго. В пятницу мне предстояла лекция об Уральской ядерной катастрофе, спонсорами которой были Аргоннская национальная лаборатория и отдел биофизики и биоинженерии вместе с Центром по изучению России и Восточной Европы Иллинойского университета в Урбане. Переписку со мной вел профессор Ховард Дьюкоф (Howard S. Ducoff), один из основателей Общества по изучению воздействия радиации. Здесь уже знали об успехе моей лекции в Ок-Ридже, и каких-либо попыток оспаривать объективность представленных аудитории данных не возникло. На вечер я был приглашен в Центр по изучению России и Восточной Европы, где его директор, профессор Ральф Фишер (Ralf T. Fisher), хотел провести небольшую дискуссию по проблемам антисемитизма в России.

Утром в субботу я уже смог вылететь из Чикаго в Колумбус, столицу Огайо, для встречи с профессором Роналдом Хартом (Ronald W. Hart), директором Биомедицинского центра Государственного университета штата Огайо. Недавно сделанное Хартом открытие видовых различий скорости пострадиационного восстановления лучевых повреждений ДНК, коррелирующей с продолжительностью жизни, активно обсуждалось геронтологами. Фибробласты – клетки, образующие коллаген во всех тканях долгоживущих животных (приматы, кошки, лошади), размножаемые в культуре клеток, как оказалось, быстрее восстанавливали поврежденную структуру ДНК, чем фибробласты короткоживущих животных – мышей, крыс, кроликов. Появились гипотезы, объяснявшие видовые различия продолжительности жизни разной активностью ферментов репарации структур клеточной ДНК. Способность к быстрой репарации повреждений ДНК обеспечивала, по этой гипотезе, наследственно более длинную жизнь.

В США, как я убедился по прошлогоднему визиту, бронировать заранее места на авиарейсы из одного крупного города в другой не было необходимости. От предлагаемых встреч и проводов я обычно отказывался. Закончив программу в Урбане, я добрался на автобусе в аэропорт Чикаго и купил билет на ближайший рейс в Колумбус, до позднего вечера они отправлялись через каждые 20–30 минут по мере наполнения самолетов. На короткие расстояния и между небольшими городами летали нередко винтовые самолеты, в салоне которых помещалось не более 20–25 пассажиров. При отсутствии регистрируемого багажа посадка в салон разрешалась и без билета, плату за перелет принимали уже там наличными или по кредитным карточкам. С 1976 года я был обладателем карты American Express, что намного упрощало решение всех транспортных и гостиничных проблем в США.