Опасная профессия

Для меня, тоже стремившегося понять причины новой жестокости по отношению к Орлову и другим диссидентам, было очевидно, что следствие по этому делу, как и по делам Щаранского, Гинзбурга и некоторых других диссидентов, арестованных в 1977 году, проводилось не только 5-м, политическим, управлением КГБ, которое, в частности, готовило высылку из СССР Солженицына и осуществляло слежку за А. Д. Сахаровым и Роем Медведевым. К подготовке дел и к следствию после арестов были подключены 1-е и 2-е главные управления, ведавшие разведкой и контрразведкой. 5-е управление занималось идеологическими диверсиями, и его действия контролировались идеологическим отделом ЦК КПСС. В ходе следствия по делу Щаранского проводились допросы американских журналистов, что означало вовлеченность контрразведки. Разведывательные управления контролировались, в основном политически, а не оперативно, лишь председателем КГБ Ю. В. Андроповым. Поводом для такой смены властных функций стало решение, принятое, возможно, в КГБ, приравнять сообщения на Запад политической информации к передаче секретных сведений. Партийные органы явно теряли способность бороться с оппозицией политическими и административными методами по причине старости и болезней основных лидеров. Возникавший вакуум власти начинал заполняться представителями служб внешней разведки и контрразведки, имена которых, по понятным причинам, не были известны. Этот процесс только начался, но он мог продолжаться много лет.

Александр Гинзбург и Анатолий Щаранский

Александр Гинзбург, об аресте которого по обвинению в незаконных валютных операциях я уже сообщал в главе 39, предстал перед судом в июле 1978 года, но не в Москве, а в Калуге. Гинзбург жил в Тарусе в Калужской области и по существовавшему законодательству подлежал по данному уголовному делу местной юрисдикции. Но в тот же день в Москве предстал перед судом Анатолий Щаранский, обвиненный в передаче ЦРУ секретных сведений оборонного характера. Эти суды привлекли очень большое внимание западной прессы. Два раза делал заявления в защиту подсудимых президент США Джимми Картер. Обсуждалась возможность торгового бойкота СССР. К настоящему времени по каждому из этих процессов существует обширная литература, а о деле Щаранского и его дальнейшей судьбе написано несколько книг. Поэтому я не буду излагать здесь детали даже по тем вырезкам из газет и журналов, которые уже в июле 1978 года заполнили в моем архиве большую папку.

Заседания суда продолжались несколько дней и демонстрировали исключительную примитивность советского правосудия. Никаких документальных доказательств виновности обвиняемых, улик и результатов экспертиз, не было предъявлено. Не существовало и независимой защиты. Все обвинения базировались на устных показаниях двух свидетелей, по одному на каждое дело. Эти свидетели были явными провокаторами, «раскаявшимися сообщниками». Они, незадолго до арестов обвиняемых, выступали в прессе, обычно в «Известиях», с объяснениями причин своего «раскаяния». Приговоры, как и в случае Орлова, оказались очень суровыми. Гинзбурга приговорили к восьми годам заключения в лагере строгого режима, Щаранского – к тринадцати годам. Вызывающий характер приговоров был очевидным. Посвящая этим судам почти весь номер от 24 июля 1978 года, американский журнал Newsweek сообщал: «американская администрация надеется, что она сможет обеспечить снижение срока Щаранскому и добиться освобождения Гинзбурга в сложном обмене на двух русских, арестованных в настоящее время в Соединенных Штатах по обвинению в шпионаже» (с. 9).