Опасная профессия

– Постойте, – вдруг спохватился Семен, даже сам не ожидал от себя такого вопроса. – Вы говорите, вырезали. По ударам вроде бы можно понять, сколько человек действовало.

– Не всегда. Удары очень точные и выверенные, мне знакомый из разведки объяснил, которому я материалы дела показывал. Действовал явно профессионал, наносил удары как под копирку, но работать могли и двое – второй стоять на шухере. Или трое – этот что-то искал, тем более, все ящики в доме Колесникова вывернуты. Но вы видели снимки.

Вишневецкий только головой покачал. Журналист кивнул.

– Понимаю, сам не с первой попытки все осилил. Первый раз вообще чуть не вывернуло, хоть и не такое видел. Но мой знакомый говорил, специально били в артерии, чтоб больше крови было, чтоб фонтаном…. Простите. Как знак, что ли.

– Я понял, – нет, страх не появился, хоть Семен и поежился зябко.

– Медэксперт утверждал, что действовать начали странно, сперва прошлись по соседям, а уже потом забрались в дом. Зашли в дом Стольников, убили деда, Игоря Алексеевича, его супругу, Аглаю Тихоновну, и их сына Бориса с женой Надеждой. В дом Тишинских, там тоже компания собралась: муж Эрнест с любовницей Глафирой Андреевой, и приятели его, один по жизни, другой по работе – Игнат Долин и Федор Семенов. К семи, экспертиза установила, они уже здорово перебрали, тут ни о каком сопротивлении, да вообще ни о чем речи не шло. А может, их под конец вырезали, неизвестно. Странно, что вообще пришли и покромсали – они уж точно никуда не пойдут, ни о чем не скажут. Но все равно…

– И следов не нашли, – вспомнил подпись к фото Семен.

– Именно. Поэтому все возможно – и один, и три, и пять убийц. У Колесниковых действовали очень осторожно, влезли в окно, убили жену, дочь, находившихся каждая в своей комнате, а после, как утверждается, всех остальных в гостиной.

– Почему так?

– Логичнее всего. Сперва действовали бесшумно, а потом вломились в гостиную и принялись кромсать. Более чем очевидно, сами же в крови перепачкались, но свидетельствовать о том некому, – Сытенских выразительно помолчал, а поскольку Вишневецкий так и не заговорил, продолжил: – Кроме вас, как я надеюсь.

– Я не уверен, что помогу, – немного помолчав, произнес Семен, пристально вглядываясь в клубившийся мрак в сознании. Нет, ничего, разве только фамилия Стольник немного знакома, но не наверное. – Возможно,… постойте, у вас есть снимки этой семьи? Я попробую посмотреть.

Сытенских покопался немного, потом отложил – всего-то пяток фотографий. Семен принял их, неуверенно держа в руке, еще миг и один из снимков упал обратно на стол, обнажая тыльную сторону с датой, записанной от руки: «30/8/91». Вишневецкий пристально всмотрелся в нее, взял снимок в руки и не отрываясь, продолжал вглядываться, подслеповато сощурившись.

– Что-то знакомое нашли? – наконец, не выдержал Сытенских. Вишневецкий перевернул снимок, вгляделся в лицо убитого старика, разменявшего восьмой десяток. Сухое впалое лицо, реденькая бородка, клетчатая рубашка, изгвазданная кровью, темные, наверное, синие, тренировочные штаны и тапочки. Белые носки или это ноги?

– Там был Айдар. Я точно помню, что видел там Айдара. Встретился с ним, говорил… говорил…. Белая пантера, черт ее дери!

Голова выстрелила надсадной болью. Вишневецкий скривился, пытаясь прогнать ее, задержать внезапное открытие. Поздно: муть закрыла всплеск воспоминаний, захлестнула чернотой, уволокла в неведомое. Оставила наедине с пульсацией оранжевых сполохов, терзавших разум.

– Давление нормальное, а вот глазное повышенное. Закапайте тауфон и посидите, закрыв глаза, хотя бы часик – должно помочь. А уж потом на работу.

Молоденькая медсестра поднялась из кресла, укладывая стетоскоп в новую коробку, будто только из магазина. Обернулась к Константину.

– А вы так не волнуйте своего дядю, у него эдак и сетчатка может отслоиться. Вообще, ему к офтальмологу не мешало б зайти, провериться. В десятую поликлинику, там хороший специалист. Он к какой прикреплен?

Когда девушка ушла, Семен снял повязку с глаз. Укоризненно глянул на журналиста.

– Откуда она? И что вы ей наговорили?

– Да не переживайте Семен Львович, это аптекарша снизу, хороший фармацевт.

– Но у нее стетоскоп.

– Я ей сказал, у вас с сердцем проблемы. Разве нет? Видимо, с прилавка и взяла. А откуда еще у фармацевта стетоскоп.

– С сердцем проблем нет, а глаза… гм, она права, наверное, иногда ощущение, будто песок насыпали. Не помню, чтоб раньше такое было.

– Вам повезло со здоровьем, – откликнулся Сытенских. Вишневецкий скривился.

– Мне это тоже в вину ставили, – и, видя непонимающий взгляд, пояснил: – Когда следствие шло. Наверное, считали, что не должен был остаться таким. Не знаю, что им еще хотелось у меня отнять – и родным погибших, и журналистам и просто «неравнодушным», которые, стоит муть со дна поднять, тотчас появляются.

Сытенских немного растерялся, хотел что-то сказать, верно, возразить, но нужных слов быстро не подобрал, а потому решил переменить тему.

– Вы говорили о белой пантере – это что?