Опасная профессия

– Не представляю, откуда в голове выискалось. Точно скажу, это как-то с Айдаром связано, но как именно – запамятовал. Попробуйте поискать по архивам, по… нет, они, верно, все еще закрыты. Может, в вашем интернете найдется.

– Так это как раз несложно проверить, – хмыкнул Сытенских. Нагнувшись к чемодану на колесиках, журналист достал из его недр потрепанный лэптоп, водрузил на стол. Через минуту извлек и установил рядом внешний модем и жесткий диск, для сохранности данных обмотанный фольгой. – Давайте попробую на своем верном товарище. Век компьютерной техники невелик, а этот со мной уже три года – и в огне, и в воде, и в медных трубах, надеюсь.

Пока Константин занимался подключением техники друг к другу и к телефонной розетке, Семен поднялся, подошел к окну, глубоко вдыхая и выдыхая, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, но не находя чего-то подозрительного. Сердце работало ровно, боли покинула голову.

– Все в порядке? – Сытенских все же заметил. Вишневецкий кивнул. – Это хорошо, а я как раз подключаюсь.

До слуха Семена донесся пиликающий скрежет, непонятная какофония звуков, будто пришедшая с другой планеты. Внезапно она смолкла. Сытенских забарабанил по клавишам, набирая адрес.

– Константин, скажите, а это ваш разведчик, на которого вы ссылаетесь, он где работал или работает? Не в конторе ли?

– Нет, зря вы так подумали. Доронин Алексей Иванович полне приличный человек, был зафронтовым разведчиком в Афгане. Его забрасывали в неглубокий тыл, где он брал языков и совершал диверсии…

– Я же служил, если помните, – невольно улыбнулся Вишневецкий. – Конечно, знаю, чем зафронтовая разведка занимается. А в Чечне он работал?

– Да, немного, перед самой войной. Собирал данные о сепаратистах, их противниках, обстановке на местах.

– Плохо получилось, – заметил Семен, – раз с ходу наши так вляпались. Потом по всем каналам крутили сгоревшие танки, горы трупов и оправдывавшихся пленных.

– Это не к нему, а к начальству. Но может, и сам налажал, не знаю, спрашивать бесполезно, а других столь же полезных знакомых у меня нет. А вы почему спросили о нем, что-то вновь вспомнилось?

– Нет, подумал, может он, что слышал. Но раз не в конторе работал, то вряд ли.

– А все равно спрошу. Может, и там знакомые имелись, или имеются в ФСК, теперь ФСБ, никак не запомню. Поди разбери, кто куда и как перебрался с прежних должностей в этой чересполосице. Да, пока страница грузится, вы мне расскажите, кто из погибших в Горлове вам знаком. Или может, фото посмотрите еще раз?

Вишневецкий смутился.

– Нет, не рискну. Голова только прошла, не хочется еще раз ее испытывать. По именам-фамилиям старик, кажется, знаком, но не наверное. Надеюсь, вспомнится точнее, все равно надо в голове все уложить, немного дыхание перевести. Вы же не представляете, как это неожиданно и не то приятно, не то страшно, а скорее и то и другое – после стольких лет забытья вдруг начать вспоминать.

– Я вас понимаю, хотя и не представляю, каково вам сейчас. Нет, никакой белой пантеры близко не сыскивается, разве только прозвище французской модели алжирского происхождения по имени Фарха Исмаили. И какой-то автосервис в Казани, в местном справочнике нашлось. Надо бы покопаться в архивах КГБ, но кто ж мне туда допуск даст, я не Юлиан Семенов.

– А может, кличка кого-то из этих радикалов? – Сытенских пожал плечами, потом спохватился, вспомнил, что у этой организации, хотя она и прекратила существование два года назад, была страничка во всемирной паутине. Поискал.

– Нет, удалена, надо покопаться в архивах городской администрации, – и возвращаясь к беспокоящему его собеседника: – А вот глянуть на снимки, Семен Львович, вам все равно придется. Готовьтесь, прошу вас.

– Стараюсь. Странно, что вы мне не предлагаете первым же рейсом отправиться в Горлово, глянуть на месте, что и как.

– И рад бы, да уже поздно. Дома снесены два года назад, по настоянию жителей, а сейчас на месте пустыря возводится жилой комплекс. Не сказать, чтоб элитный, но дорогой, таунхаусы строят.

– Пятистенки по-русски. Нахватались иноязычных слов, а своих похожих уже не замечаете, – он хотел было добавить еще что, но неожиданно замолчал, вдруг обнаружив в себе некую потаенную радость, внезапно вырвавшуюся наружу. И немудрено, он не раз ловил себя на мысли о том, насколько ему страшно даже думать о возвращении в Горлово. Теперь же возможная поездка отменялась раз и навсегда.

Сытенских сделал вид, что не его это касается, продолжая усердно стучать по клавиатуре. Затем отвлекся.

– Знаете, Семен Львович, вам лучше мотнуться на пару-тройку деньков в Спасопрокопьевск, – как бы невзначай произнес он. – Варсонофьев вас осмотрит, да старым городом подышите. Все проку больше.