Опасная профессия

Все изменило вторжение советских войск в Афганистан. Боясь попасть в мясорубку новой войны, Вишневецкий напрочь отказался поехать в Туркменистан, покуда Айдар его окончательно не убедил в том, что воевать ему не придется – только надлежащим образом отправлять к праотцам тех, кто согласен со страхами Семена, но при этом занимается подстрекательством, пораженчеством и прочими схожими прегрешениями. Доронин никогда не работал в зафронтовой разведке – возможно, хотел, но не случилось; а потому занимался совсем другими делами и людьми. За них-то Вишневецкий и брался почти безотрывно все последующие два года, пока случайно не встретил своего друга – соседа по коммуналке, с которым, против обычая, обсуждал слишком многое, обстоятельно и часто.

Семена пришлось вернуть, а вот его товарищем занялся совсем другой человек. После этого в Вишневецком будто надломилось что, он работал без прежнего порыва и охотки, порой так, что Айдару приходилось подчищать и исправлять. В восемьдесят седьмом трогать его перестали, вплоть до самого развала страны, когда – уже в силу особой необходимости, за неимением свободных сотрудников, занимавшихся поиском и ликвидацией самых ярых противников власти, которых и без того было чуть не подавляющее большинство населения, – снова пригласили, обещая последний раз и особые условия. Только ради этого, а еще втайне надеясь окончательно расплеваться с конторой, Вишневецкий и дал согласие.

– Я давно изверился, а теперь и всей стране ваши идеалы до задницы, – приветствуя Айдара, грубо произнес он. – Не понимаю, зачем вообще эта последняя работа.

– Задача поставлена, надо выполнить, – только и ответил Дорохов.

– И это всё? То есть, неважно, что заказчика уже нет.

– На таких типчиков заказчик всегда будет. Потому и надо устранить и как можно более шумно и заметно. Это еще и для того, чтоб произвести впечатление на возможных новых работодателей – правопреемников нынешних.

– Сейчас у нас их вообще нет. А ты про кого?

– Про Руцкого. У вице-президента – генерала своя маленькая армия, он удачно вписался в новое время, активно приглашает новых людей и вербует старых. Упреждая вопрос, и меня тоже приглашал, и я ответил согласием. Чего и тебе советую.

– Хватит уже. Мне кажется, я потихоньку теряю прежнюю форму, а что дальше, когда во мне нужды не будет, гаврики Руцкого придут и по мою душу? Увольте. Тем более, этого генерала я не знаю, и как он себя дальше поведет, представить не могу. А для нас сейчас прекрасная возможность соскочить без лишних вопросов и претензий, вряд ли такая же скоро представится.

– А я скоро уходить и не думаю, – хмыкнул Дорохов. – Во мне еще долго будет надобность, пару десятков лет уж точно. Устранять неугодных или готовить тех, кто этим будет заниматься – такие люди любым властям нужны и всегда.

– И что потом? Когда на тебе крест поставят.

– Думаешь, у меня не найдется козыря в рукаве?

– Думаю, он тебе не поможет. Сколько бы компромата ни набирал, хлопнут уже за то, что занимался именно этим, а вот сработает ли он – тот еще вопрос.

– Значит, не повезет, – прикинувшись нигилистом, ответил Айдар, закрывая тему и давая понять собеседнику, что и тому следует заняться делом.

Вишневецкий, коротко кивнув, ушел. Вернулся в назначенное место через три четверти часа, с удивлением глядя на Доронина, по-прежнему пешего с белым пластиковым пакетом в руке.

– Где машина? – спросил Семен. Айдар покачал головой.

– Застряла на другом краю. Теперь пехом. Все нормально?

Вишневецкий кивнул.

– Сам, небось, видел.

– В дом алкашей мог бы и не заходить, все равно они в стельку.

– Считай, подарок, – зло ответил Семен, торопливо избавляясь от окровавленной одежды и переодеваясь в сухую под зонтиком – начинался дождь. – Теперь-то что? И где мои деньги?

– Вечером на старом месте, сейчас лучше не рисковать. Мы разделимся – я попытаюсь вытащить машину, а ты огородами до шоссе. Как выберешься, отзвонись.

– Я слишком многих завалил, чтоб просто так уйти.

– Я уже это понял. Но тут еще одна закавыка: мне надо будет серьезно потереть тебе память, раз ты решил завязать. Ведь ты именно это сепйчас делаешь? – Вишневецкий вздрогнул, пристально всмотревшись в лицо Доронина – нет, не шутит. – Мне придется очистить тебя от воспоминаний, чтоб повода не было ни мемуары написать, ни былым похвастать…

– Ты совсем сдурел? Какие еще мемуары – ты мне полжизни оттяпать собираешься, что я потом делать вообще буду? Да, когда-то вспомню и сам, но когда и как и насколько хорошо.… А бывают случаи, когда это жизненно необходимо.

Они отчаянно заспорили и напрочь переругались.

– Я не позволю уйти тебе просто так, – под конец выкрикнул Айдар, оба спешно замолчали, услышав, как где-то невдалеке забрехала собака. – Я все равно это сделаю, хочешь ты или нет, – тихим шепотом произнес Доронин и продолжил: – А сейчас ты будешь случать меня внимательно…

Вишневецкий попытался вырваться, но тщетно, силы противников оказались равны. А голос влезал внутрь.