Опасная профессия: писатель

И тут следует сказать, что «Семнадцать мгновений весны» – это проект и заказ самого Юрия Андропова, могущественного главы КГБ. Связь Семенова с Андроповым дочь Ольга в молодогвардейской книге преподносит так: «Они сидели и говорили о самом больном и постыдном в истории страны: шеф Комитета госбезопасности и известный писатель. Могущественные рабы системы, по-мальчишески робко мечтавшие об изменениях…»

Дочь можно понять: она хочет реабилитировать отца как певца КГБ. «Отрицать связь отца с КГБ было бы нелепо – он был с ним тесно связан и на самом высоком уровне. Дело в том, что… творчеством отца заинтересовался либерал и интеллектуал Юрий Владимирович Андропов и начал его поддерживать. Причин на то было несколько, во-первых, искренне любил то, что отец писал; во-вторых, симпатизировал по-человечески; в-третьих, человеку образованному, сочинявшему стихи, Андропову было далеко не безразлично отношение к нему творческой интеллигенции, и при любой возможности он творческим людям помогал… Это был скорее интеллектуальный флирт просвещенного монарха с творцом…»

Итак, Юлиан Семенов стал классиком «милицейской прозы» и певцом КГБ. Заказ: образом Штирлица обелить Лубянку, ее прошлое и настоящее, оставить за занавесом все злодейство и вытолкнуть на первый план обаятельнейшего Штирлица. Тут сработало все: и текст Юлиана Семенова, и режиссерское умение Лиозновой, и музыка Таривердиева, и актерская фактура Вячеслава Тихонова, – супершпион Штирлиц, – и «не думай о минутах свысока». «Мгновенья, мгновенья, мгновенья…»

Всем как-то понравилась, сознательно или подсознательно, двойная игра Штирлица – за своих и чужих: в двоедушии жили многие. Как написал в «Известиях» Юрий Богомолов: «Это киносочинение в немалой степени способствовало романтизации и даже героизации комплекса советского двоедушия, конформизма. Юлиан Семенов не просто выполнил заказ шефа КГБ Юрия Андропова – очеловечить образ довольно жутковатого ведомства. Он еще воспел близкое ему номенклатурное шестидесятничество». То есть в «Семнадцати мгновениях» наличествует элемент автобиографии?..

Юлиан Семенов отлично ориентировался в раскладах и повадках власти. А когда власть дрогнула и начала рассыпаться, то он быстро нашел другие возможности применения своих сил: учредил Международную ассоциацию детективного и политического романа и заложил фундамент ежемесячника «Совершенно секретно» – опять же в своем юлианосеменовском стиле, с щекочущей интригой. Привлек в свои помощники молодого и перспективного Артема Боровика. И потекла со страниц еженедельника «информация к размышлению» – горькие и печальные факты советской действительности.

В период горбачевской гласности Семенов успел опубликовать несколько публицистических статей. В одной из них он вспомнил слова Ленина: «… наш аппарат очень часто работает не для нас, а против нас, – эту правду нечего бояться сказать…» И приводил свои выводы: «Бюрократы из аппарата чаще всего жонглируют понятиями «народ», «традиция», «нация». Полно, хватит уже. В народе есть Королевы, Плисецкие, Абуладзе, но сколько живет и здравствует алкашей, дураков, лентяев, волокитчиков, демагогов. Что их перевоспитывать, лекции им читать, совестить? Хватит. Им надо противопоставлять реальные авторитеты, коим объявлено наибольшее благоприятствование, а не завистливый подсчет их заработков…» («Советская культура», 19 ноября 1988).

«Обретение свободы – самого дорогого, что есть у человека, – сопровождается таким противодействием сути и движению перестройки, что остается только диву даваться… Такое ощущение, что назревает желание снова получить «сильную руку»… Единовластие, возвеличивание «великих, гениальных, выдающихся» ведет к катастрофе. Это мы почувствовали на собственном опыте…» («Московская правда», 22 ноября 1989).

Сегодня мы можем оценить высказанные опасения Юлиана Семенова в пору новых больших надежд.

У этих «великих и гениальных» всегда слетает крыша от славословия. Они теряют рассудок и адекватность. Когда Брежневу показали «Семнадцать мгновений», он тут же потребовал присвоить Штирлицу Героя Советского Союза. Ему осторожно объяснили, что такого человека на самом деле не было, это всего лишь собирательный образ (Николай Кузнецов, Рудольф Абель, Рихард Зорге, Шандор Радо, Лев Маневич и т. д.). Брежнев пожевал губами и сказал: «Хорошо играет… Тогда дайте артисту Героя Социалистического Труда. А другим – ордена».

Награды получили все, кроме Юлиана Семенова. Он жаловался актеру Дурову: «Лева, это же я их всех выдумал… родил… и Штирлица, и всех, ну как же так?..»

А вот так, причуды глупости Системы.

Юлиан Семенов ушел из жизни в период грандиозной ломки, мучительного и драматического перехода от социализма к капитализму, от одних нечеловеческих ценностей к другим. Но писатель уже не был в состоянии среагировать на все эти перемены и отразить их в слове.

Юлиан Семенов любил строки Омара Хайяма:

То, что Б-г нам однажды
Отмерил, друзья,
Увеличить нельзя
И уменьшить нельзя.