Опасная связь

Наконец Людовик одолел последние ступени, прежде чем ответить. Он пожал руку Ричарду, который протянул ее в знак того, что узнал его и прекрасно знает, кто он такой, хотя вряд ли от Авроры. Людовик внимательно посмотрел на него, словно остальные не существовали; наконец-то этот Ричард был перед ним, он не представлял его себе ни таким красивым, ни таким молодым, да к тому же от него исходила эта впечатляющая живость, пусть и проявляясь только в этом нервном жесте, которым он забрасывал назад свою прядь – надо сказать, что он выглядел чертовски раздраженным. Несмотря на обстоятельства, Людовик рассмотрел его подробнее: на том были серые брюки и изящные начищенные мокасины без каблуков, кашемировый свитер, тоже серый, с высоким скрученным воротом, все это ему очень шло. Он был худощав и олицетворял собой элегантность того типа, которую называют прирожденной. Людовик был ошеломлен, оказавшись здесь, прямо перед мужем Авроры, и все еще не мог опомниться от этого…

– Вы пришли из-за шума?

– Да. Конечно. Только его и слышно.

Перед Ричардом была целая ватага возбужденных юнцов, которые сменяли друг друга на пороге и явно не собирались ложиться спать. Были тут и девицы, они просовывали голову в дверь, потом уходили обратно, откровенно плюя на вмешательство этих кайфоломщиков, и другие парни, окружавшие в качестве подкрепления тех, кто вел переговоры. Людовик почувствовал себя старым, совершенно вышедшим в тираж, они тут тоже все были стильными, в белых рубашках, некоторые даже в костюмах, словно оделись «на выход», молодые и худощавые, весьма странная категория человеческих существ, которым удавалось быть всем одновременно расслабленными и элегантными.

Ричард снова начал спорить с теми, кто все еще оставался там для ведения переговоров, с тремя типами, которые торчали истуканами перед двустворчатой дверью, и похоже, пытался прийти к согласию по какому-то вопросу, вероятно, речь шла о предельном часе, после которого нельзя шуметь. Людовик оставил его разбираться с ними, в любом случае он слишком плохо говорил по-английски, так что ничего не понимал, к тому же Ричарду было трудно добиться, чтобы его услышали. В какой-то момент он бросил взгляд на Людовика, стоящего чуть поодаль, несколькими ступеньками ниже.

– Это американцы? – спросил тот.

– О нет, конечно, – ответил Ричард, подходя ближе. – Всего лишь австралийцы…

Потом, внезапно снова став совершенно непринужденным, весело добавил, стараясь перекричать тарарам:

– У американцев все-таки не настолько дурной вкус, чтобы так шуметь под окнами соотечественника… а австралийцы люди странные, один только акцент чего стоит, жуть, я ничего не понимаю, они говорят словно… как это говорится – деревенщина?

– А, вот оно что.

Людовика покоробило словечко, хотя красавчик Ричард находил это забавным, он видел здесь лишь гулянку толпы недочеловеков, которые в своем подростковом исступлении оторвались по полной, сняв себе квартиру через Airbnb, потому что ни один отель никогда не потерпел бы у себя подобный бардак… Он изучал эту ватагу пылких идиотов, отчасти довольный тем, что это австралийцы, похоже, им было смешно, он им почти завидовал, завидовал размаху этого бреда – припереться сюда с другого конца света, чтобы устроить себе неделю загула под потолками с лепниной, днем балдеть, пялясь на Париж во все глаза, а ночами восхвалять этот мираж – не так уж плохо для деревенщин.

Людовик облокотился на перила как зритель. Ричард хотел призвать его в свидетели.

– Они никогда не устроили бы такое в гостинице!

– Само собой. Давно они здесь?

– С пятницы устраивают нам веселую жизнь, но завтра понедельник, я уже не могу!

– Если они так вам мешают, надо всего лишь вызвать полицию.

– А разве вас они не беспокоят?

– Я живу на другом конце двора и сплю крепко. Меня ничем таким не проймешь…