Опасная тишина

Полуторагодовалый телок – это добрая половина большой коровы, только краном в порту поднимать, а тигр справился с этой тяжестью легко – переломил телку хребет, взвалил себе на спину и, зарычав грозно, без особой натуги перемахнул через изгородь. Через минуту скрылся с добычей в тайге.

Пойти за ним тарасовские охотники не осмелились: слишком уж устрашающе велики были следы тигра.

– Это наш зверь, – убежденно произнес Кацуба, – это он приходил к нам.

– Пришел и ушел – это не беда, беда, если он придет снова и кого-нибудь облюбует. – Татарников цапнул себя за шею рукой, с ожесточением, до красноты, растер кожу. – Может, специально сходить в тайгу и поискать его, а, Тимофей? – он тронул Кацубу за плечо. – Со своим Цезарем ты отыщешь его быстро.

– Пока рано, товарищ командир, – Кацуба протестующе мотнул головой. – Тигр уволок телка потому, что голоден был. А у телка, на его несчастье, оказались хозяева-лопухи, не закрыли хлев на ночь, вот тигр лопушничеством и воспользовался.

– Считаешь, ничего страшного? – в голос Татарникова натекли сомневающиеся нотки.

– Я не сказал, товарищ командир, что ничего страшного, я оказал: «Пока рано».

– Смотри, Федорыч, как бы не было поздно.

– Если тигр придет к нам, мы это обязательно засечем, не провороним. Не бойтесь.

– Точно не провороним?

– Абсолютно точно.

– Ладно, под твою ответственность…

Через час после разговора с начальником заставы Кацуба отправился в обход «своих владений», как он говорил: конечно, и кровожадная «тигра» – это головная боль, и контрабандист Хватун – тоже головная боль, но есть ведь и другие боли, тоже головные – кто знает, может быть, нарушитель именно в эти минуты встал на много раз хоженную-перехоженную тропку, а Кацуба и не ведает ничего… Это неправильно.

Снега в тайге, в низинных местах особенно, набилось уже прилично, впору становиться на лыжи, а вот на деревьях, да на макушках сопок, было пока мало – слишком мелкий он был, сыпучий, сваливался, не задерживаясь, вниз, сбивался в сугробы.

Несколько часов Кацуба ходил по тайге, вокруг заставы сделал два кольца, одно поменьше, другое побольше – ничего нового, ни единого следочка. И тем не менее в груди возникла и не исчезала – похоже, обосновалась прочно, – тревога.

Раз сидит тревога – значит, есть для того причина, чутье не обманывало еще Кацубу, ни разу этого не было, – выходит, как говорят специалисты, вероятность того, что может что-то произойти, очень высока. Кацуба, конечно, не был специалистом по психологии, но чутью своему доверял.

Еще одна примета – Цезарь вел себя беспокойно, нервничал – тоже что-то чувствовал.

– Ну что? – спросил у Кацубы Татарников, когда тот, взмокший от быстрой ходьбы, от непростого лазанья по снегу – в одном месте он умудрился увязнуть по пояс, – вернулся на заставу.

– Хорошего ничего, – Кацуба неожиданно виновато развел руки в стороны, – но и плохого тоже ничего.

Начальник заставы поморщился – что-то в Кацубе не понравилось ему, то ли запаренный вид, то ли беспокойство, которое он засек в глазах пограничника, то ли еще что-то.

– И тигры и нарушители границы взяли отгул, – добавил Кацуба, – но это не страшно. Контрабандистов мы проконтролируем, а тигр, пока не сожрет телка, вряд ли куда сдвинется со своей лежки. Как минимум неделю будет грызть несчастные кости…

– Если бы только кости… Ладно, иди к тете Наде, она тебя роскошным харчо с бараниной угостит, из отряда нам продуктовый подарок прислали. Оказали помощь…

– Це дило, – Кацуба хлопнул ладонью о ладонь. – Вот бойцы, наверное, обрадовались?

В ответ Татарников неопределенно хмыкнул.

Следующий день полностью повторил предыдущий – ни одного следа, ни одной настораживающей зацепки, приграничная тайга была тиха. Но ощущение вчерашней тревоги не проходило.

Со стороны Китая приполз туман, принес с собою тепло, снег начал таять, Кацубе пришлось надеть неформенные резиновые сапоги.

Ожили птицы. Если вчера их не было слышно совсем, то сегодня они запели на все лады, а на поляне, недалеко от заставы, на вылезшей из-под снега сухой траве начали с шумом топтаться ошалевшие фазаны.

В воздухе запахло весной. Такое в здешних местах случается часто: природа обманывает саму себя. Но сколько она ни пыталась обмануть, так ни разу не обманула – все равно все возвращалось на круги своя.

Цезарь покосился на фазанов заинтересованно – готов был в любую секунду рвануться к ним и придушить пару птиц, но Кацуба придержал его:

– Не царское это дело, Цезарь, – и пес, сделав равнодушную морду, отвернулся в сторону: раз не царское это дело – значит, не царское…

Кацуба шел и думал о том, что неплохо бы заиметь в Покровке своего человека, который присматривал бы за Хватуном и при случае мог передать дежурному сообщение из двух или трех слов – больше не надо.

Но как добыть такого человека, вот вопрос. Для начала надо снова побывать в Покровке…

Вечером Кацуба появился в сельском шинке, взял сто граммов водки, воды из ведра, чтобы было чем запивать, налил в свободный стакан, взял кровяной домашней колбасы.