Опасное лето

На столе стояли тарелки, три стакана и букетик цветов, а на плите томилась запеканка, почерневшая от долгого ожидания.

Филифьонка взглянула на часы, на гирлянды, развешанные над дверью, на своё отражение в зеркале, села и заплакала, облокотившись о стол. Шапочка съехала на нос, колокольчик снова звякнул (издав один-единственный печальный «динь»), и слёзы медленно закапали в пустую тарелку.

Быть филифьонкой не всегда просто.

И вдруг в дверь постучали.

Филифьонка взлетела со стула, быстро высморкалась и открыла.

— О, — разочарованно вымолвила она.

— С днём летнего солнцестояния! — поздравила её Снорочка.

— Спасибо, — в смятении отвечала Филифьонка. — Большое спасибо, как мило с вашей стороны. И вам — весёлого праздника.

— Мы хотели просто узнать, не видали ли вы здесь дом — точнее, театр? — спросил Муми-тролль.

— Театр? — удивлённо переспросила Филифьонка. — Вовсе даже нет, ничего подобного.

Возникла небольшая пауза.

— Что ж, тогда мы, наверное, пойдём, — сказал Муми-тролль.

Снорочка посмотрела на накрытый стол и на гирлянды над дверью.

— Желаю хорошо повеселиться, — любезно сказала она.

От этих слов лицо Филифьонки сморщилось, и она снова заплакала.

— Никакого веселья не будет! — всхлипнула она. — Запеканка стынет, цветы вянут, часы тикают, а никто не идёт. Они и в этом году не придут! У них нет никаких родственных чувств!

— Кто не придёт? — спросил Муми-тролль.

— Ну как же, дядя и его жена! — выкрикнула Филифьонка. — Я каждый год посылаю им пригласительные открытки, а они так ни разу и не пришли.

— А вы попробуйте пригласить кого-нибудь ещё, — предложил Муми-тролль.

— У меня больше нет родственников, — объяснила Филифьонка. — А ведь приглашать родню на праздничный ужин — это наш долг, не так ли?

— То есть вам это не доставляет никакого удовольствия? — уточнила Снорочка.

— Нет, конечно, — устало проговорила Филифьонка и села за стол. — И дядя, и его жена мне вовсе не симпатичны.

Муми-тролль и Снорочка сели с ней рядом.

— Может, им это тоже не в радость? — предположила Снорочка. — Не хотите лучше пригласить на ужин нас? Мы очень даже симпатичные.

— Вы серьёзно? — удивилась Филифьонка.

Видно было, что она напряжённо думает.

Вдруг кончик её шапочки начал медленно подниматься, и колокольчик радостно зазвенел.

— А может, — медленно проговорила она, — совсем не обязательно приглашать их сюда, если это никому из нас не доставляет удовольствия?

— Ну конечно! — сказала Снорочка.

— И никто не обидится, если остаток своей жизни я буду веселиться с теми, с кем хочу? Даже если они мне не родственники?

— Никто-никто не обидится, уж поверьте! — заверил её Муми-тролль.

Филифьонка просияла.

— Неужели всё так просто? — сказала она. — О, какое счастье! Это будет первый в моей жизни по-настоящему весёлый праздник — так давайте же веселиться! Умоляю вас, пусть и в моей жизни случится что-нибудь увлекательное!

Но этот вечер выдался куда более увлекательным, чем могла себе представить Филифьонка.

* * *

— За папу и маму! — сказал Муми-тролль и осушил свой бокал.

(В эту самую минуту на борту театра Муми-папа, глядя в темноту, поднимал тост в честь своего сына. «За возвращение Муми-тролля, — торжественно провозгласил он. — За Снорочку и малышку Мю!»)

Все были сыты и довольны.

— А теперь мы разожжём костёр, — сказала Филифьонка.

Она потушила лампу и сунула в карман спички.

Небо на улице было ещё светлое, и на земле можно было разглядеть каждую травинку. За верхушками елей, там, куда ненадолго зашло солнце, в ожидании следующего дня повисла красная полоска света.

Они прошли через притихший лес и вскоре оказались на прибрежных лугах, где ночной свет был ярче.

— Как странно сегодня пахнут цветы, — сказала Филифьонка.

Вдоль земли слабо тянуло палёной резиной. Трава искрилась и потрескивала от электричества.

— Пахнет хаттифнатами, — удивлённо сказал Муми-тролль. — Я думал, в это время года они плавают по морям…

Вдруг Снорочка обо что-то споткнулась.

— «Не прыгать», — прочла она. — Какая глупость! Смотрите, здесь полно табличек, которые никому больше не нужны.

— Как прекрасно! Значит, всё можно! — воскликнула Филифьонка. — Какая ночь! Давайте сожжём все эти таблички? Давайте сложим из них праздничный костёр и будем плясать вокруг, пока он не прогорит?!

* * *

Праздничный костёр горел. Пламя, рыча, накинулось на таблички «Не петь», «Не рвать цветы» и «На траве не сидеть»…

Оно весело трещало на больших чёрных буквах, и фонтаны искр взмывали в бледное ночное небо. Густые клубы дыма уплывали вдаль и повисали над лугами, как белые ковры. Филифьонка пела. Она приплясывала вокруг костра на своих тоненьких ножках, вороша веткой пламенеющие угли.

— В гости больше я не позову, — распевала она. — Ни родного дядю, ни его жену! Бимбели-бимбели-бу!

Муми-тролль и Снорочка сидели рядом и любовались огнём.

— Как ты думаешь, что сейчас делает мама? — спросил Муми-тролль.

— Празднует, конечно, — сказала Снорочка.

Таблички разом рухнули, в небо взлетел фейерверк искр, и Филифьонка издала ликующий вопль.

— Мне уже скоро спать захочется, — сказал Муми-тролль. — Сколько там цветков полагается сорвать? Девять?