Опасность тьмы

В какую-то секунду его голос показался очень уставшим. Достаточно уставшим, чтобы он мог сдаться? Возможно, с него уже было достаточно.

– Хорошо, Макс… Есть какая-то причина, по которой вы не хотите пускать меня внутрь?

– Она спит.

– Кто?

– Она. Я не хочу ее беспокоить.

– Ладно. Не будем. Если я буду уверен, что она в порядке – что вы оба в порядке, – пусть она спит дальше.

– Она в порядке. Лиззи нет, Лиззи мертва, но она в порядке.

– Расскажите мне о Лиззи, Макс.

– Лиззи. – Он произнес это имя, как будто оно было ему в новинку. Как будто он пытался его распробовать.

– Лиззи, – снова сказал он.

– Да. Расскажите мне о ней. Расскажете?

– Она мертва. Что тут рассказывать? Она умерла.

– Макс, мне жаль.

– Конечно, вам не жаль, вы ее не знали, с чего вам должно быть жаль?

– Потому что вы, видимо, расстроены.

– Расстроен.

– Да.

Он издал короткий, сухой, неприятный маленький смешок.

– Твою мать, вы ведь не знаете.

– Так расскажите мне.

Но потом мужчина вытянул руку и закрыл окно. Занавески лишь слегка дернулись.

Серрэйлер подождал. На дом снова опустилась та же чудовищная завеса тишины. Он простоял там еще десять минут, но больше не смог уловить ни малейшего шума или движения.

Он подошел к прорези для писем, приподнял шторку и прокричал имя Макса Джеймсона, попросил его ему ответить, вернуться и поговорить. Тишина.

Он пошел обратно по дорожке мимо кустарников и фруктовых деревьев.

– Босс?

Он покачал головой.

Это займет очень много времени. Он неверно оценил ситуацию. Он вышел на улицу. Они выставили кордон, чтобы оградить территорию, и за ним уже начали толпиться люди, как это обычно и бывает. Как будто какая-то магическая сила всегда привлекала их к местам возможной катастрофы.

Он поговорил с офицером. Была ли ситуация под контролем? Более или менее. Была ли вероятность обострения ситуации? Сложно сказать. Он все еще не имел ни малейшего представления о том, почему мужчина удерживает в доме человека, чего он хочет или чего надеется этим добиться. Насколько он был опасен? Сложно сказать.

Это была самая мутная, самая неразрешимая и, как ни странно, вероятно, самая интересная ситуация, которую только можно было представить. Она захватила Саймона, и он был решительно настроен успешно с ней справиться. Кто был этот человек? Кто был с ним? Кем была Лиззи? Была ли мертвая Лиззи там, с ним? «Спит» это значит «умерла»? Он вытянет из него правду, потихоньку, действуя осторожно и аккуратно. Он хотел знать. Это было не какое-то тупое проявление преступной жестокости, не грубое насилие, не глупая игра идиота, у которого снесло голову от наркоты. Все было не так очевидно.

Тут все было совсем не очевидно.

– Я думаю, это может занять некоторое время, но, насколько я могу судить, угроза не выйдет за пределы этого домика. Он сам себя изолировал, его очень просто окружить и очень просто удержать.

– Тогда мы больше не будем путаться у вас под ногами.

– Да. Я хочу знать, были ли за последние несколько недель случаи внезапной или насильственной смерти. Имя жертвы – Лиззи, возможно, Лиззи Джеймсон, но я не уверен. Аварии, самоубийства… И где преподобная Джейн Фитцрой? Она вышла сегодня на работу? Кто-нибудь ее видел?

– Что-нибудь еще?

– Пока нет.

– Он чего-нибудь просил?

– Нет. Так далеко мы не зашли… и не уверен, что зайдем. Я вообще ни в чем особо не уверен, но сейчас я собираюсь туда вернуться. У него было несколько минут, чтобы подумать.

«Как странно», – подумалось Серрэйлеру. Этот сад, слегка одичавший у ограды, буйное цветение в лучах солнца, птицы, насекомые, сладкие ароматы… И как странно: посреди всего этого стоит молчаливый маленький домик, а внутри…

Что?

– Макс? – позвал он тихо. Затем он поднял шторку на прорези для писем и повысил голос. – Макс? Вы мне ответите?

Солнце осветило его согнутую спину и согрело его.

Восемнадцать

Она снова заснула. Как она могла заснуть? Чтобы уснуть, человеку нужно чувствовать себя в безопасности, а ей казалось, что в меньшей безопасности она не чувствовала себя никогда в жизни. Возможно, она стала каким-то странным образом доверять Максу, полагая, что он не навредит ей, просто потому, что теперь он был хоть и вне себя от горя и смятения, но больше не кипел от ярости.

Он накрыл ее одеялом. Она вытянула руки и ноги, чтобы размять мышцы в согнутых конечностях, и перевернулась на другой бок. Шторы все еще были задернуты, но за ними светило солнце, наполняя комнату мягким медовым светом. Солнце выхватило что-то из тени и засверкало на нем. Джейн села.

Это были три кухонных ножа, аккуратно выложенных на кофейном столике. Два больших кухонных ножа и один маленький, новый нож для фруктов, который она купила пару дней назад. Солнце вспыхивало на поверхности металла.

Макс сидел на стуле рядом с окном и наблюдал за ней.

– Не трогай их, – сказал он.

Она почувствовала приступ тошноты. Она безмятежно спала сном невинности – сколько? За это время он успел выложить рядом с ней три ножа.

– Что?… – В горле у нее пересохло от страха. – Что происходит? Зачем вы… Что эти ножи здесь делают?