Опасность тьмы

По крайней мере, ее удерживали в собственном доме. Она могла есть, пить, вот так открывать и закрывать воду, мыться, спать. Она была невредима. И если она чувствовала себя настолько ужасно, то каково должно быть тем, кого держат в жутких условиях – в темноте, в холоде, в постоянном страхе, без еды, в своих собственных экскрементах – днями, неделями, месяцами? Каково это?

Джейн снова ополоснула лицо, попила немного воды. Провела рукой по волосам. Вышла.

Макс схватил ее и резко развернул, его руки держали ее за горло. Снаружи она слышала голоса. Он поволок ее в гостиную, подтащил к окну и отодвинул штору, другой рукой крепко ее удерживая. Джейн мельком увидела лицо мужчины с другой стороны. А потом она поняла, что Макс схватил один из ножей и теперь держал у ее лица. В нем отразился солнечный свет. Она закрыла глаза и стала отчаянно молиться, по ее шее ручьями тек пот.

– Смотрите, – орал он, – видите? Я говорил вам, что будет, если вы попытаетесь пробраться внутрь! Видите?

Но мужчина по ту сторону окна, вместе с еще несколькими людьми, которые стояли немного поодаль за его спиной, смог увидеть их обоих всего на несколько секунд – потом Макс задернул штору. В следующее мгновение он убрал руки с ее шеи и бросил нож в камин.

У Джейн подкосились ноги, и она рухнула на диван. Макс упал на колени, уткнулся лицом в мягкое сиденье стула и начал всхлипывать.

Если бы она не была так парализована от страха и шока, что с трудом дышала, она могла бы воспользоваться возможностью, встать и побежать к двери, чтобы успеть выбраться до того, как он ее поймает. Но она не могла сделать ничего. Она просто сидела и тряслась, тяжелое дыхание болью отдавалось в ее груди, сердце бешено колотилось, а пульс грохотал у нее в ушах и голове.

Так они сидели довольно долго. В комнате стало совсем тихо. Они вдвоем как будто застыли в состоянии полного покоя, словно вместе пришли к чему-то неосязаемому, неизъяснимому, но при этом абсолютно реальному и невероятно важному.

Через какое-то время они снова услышали голоса.

– Макс? Вы меня слышите? Просто дайте мне знать, что слышите, и скажите, все ли у вас обоих в порядке.

Макс медленно поднял голову.

– Скажи ему, – произнес он тяжело, как будто только что пробежал марафон и едва мог дышать. – Вставай, иди к окну.

Джейн колебалась.

– Иди, Джейн, я не трону тебя.

Доверие – вот о чем она подумала. Все дело в доверии, и, кажется, его у нее больше не осталось.

Она зашевелилась. Встала. Макс не смотрел на нее. Она нетвердым шагом дошла до окна и отодвинула занавески. Снаружи стоял мужчина с очень светлыми волосами и смотрел на нее.

Она кивнула.

– Хорошо, – сказал мужчина. – Все нормально?

Она не знала.

– Макс? – позвал мужчина.

Но Макс продолжал сидеть, глядя на пол, и только странно дышал, урывками, как будто у него была астма.

– Джейн, вы можете подойти к входной двери?

Макс все еще не смотрел на нее.

– Или я могу зайти к вам. Макс, чего бы вы хотели? Чтобы Джейн вышла сюда или чтобы я зашел внутрь?

Макс замотал головой из стороны в сторону. Ничего не сказал. Не поднял глаз. Он попал в ловушку своего личного узкого, жуткого замкнутого круга, и им до него уже было не достучаться.

Джейн двинулась к двери. Подождала. Прошла в коридор. Здесь она остановилась. Она чувствовала, будто бы обязана спасти его, но чтобы это сделать, ей нужно было вернуть Лиззи к жизни. Так что выхода не было.

– Джейн?

– Дверь заперта. Он забрал ключ.

– Ждите там.

Она ждала. Макс оставался в гостиной, он тихо и неподвижно сидел, опустив голову.

Это заняло пару минут. Тишина была такая, что она могла услышать пение дрозда снаружи. Потом на дорожке послышались шаги, а потом – громкий удар и треск ломающегося дерева.

Мужчина со светлыми волосами вошел в сломанную дверь ей навстречу.

Через пару часов спустя ее отпустили из больницы – ее трясло, но она не была ранена. Макса Джеймсона она не видела.

– Куда вы меня везете? – спросила она, сидя в полицейской машине, едущей по улочкам Лаффертона, таким знакомым и таким спокойным в послеполуденном свете. – Я бы хотела поехать домой… Мне надо встретиться с людьми… Мне надо поговорить по поводу двери, я…

– Мы обо всем позаботимся, деточка. Тебе нужно подать заявление, чтобы ему предъявили обвинения…

– Нет.

В машине сидели двое полицейских. Женщина в форме за рулем и рядом с ней детектив. Рыжеволосый. Жизнерадостный. Некрасивый.

– Я не хочу, чтобы ему предъявляли обвинения. Ему не за что их предъявлять.

– Да вы что, преподобная, он применил к вам силу и удерживал вас помимо вашей воли, угрожал перерезать вам горло… конечно, ему есть за что предъявлять обвинения. Да на него можно целую простыню накатать. Тут и нападение, и…

– Я не хочу этого делать.

– Послушайте, вы еще не до конца осознали, что…

– Я уже все осознала. Правда. Спасибо. Он сходит с ума от горя. У него умерла жена. Он не знает, что ему делать и куда идти, он зол… Его не в чем обвинять. Я просто… стала для него средоточием всего этого. Он не причинил мне вреда.

– Да, скажите еще, что он не напугал вас до смерти и ничего такого, – улыбнулся детектив.