Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

1947: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2243. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1948: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2595. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1949: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2935. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1950: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 3341. Л. 1-1 об., 2, 3, 16-16 об., 1717 об.

Челябинская область, рабочие

1946: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 15. Д. 2133. Л. 200-200 об., 201-201 об.

1947: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2242. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1948: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2594. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1949: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2934. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1950: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 3340. Л. 1-1 об., 3, 5, 18-18 об., 1919 об.

1952: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 30. Д. 2189. Л. 6-6 об., 10-10 об., 1414 об., 18-18 об.

Ярославская область, рабочие

1946: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 15. Д. 2133. Л. 218-218 об., 219-219 об.

1947: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2244. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1948: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2596. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1949: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 2936. Л. 2-2 об., 3-3 об.

1950: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 3. Д. 3342. Л. 1-1 об., 2, 3, 4-4 об., 5-5 об.

1952: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 30. Д. 2190. Л. 1-1 об., 2-2 об., 3-3 об., 4-4 об.

Глава 5 Детская [449] смертность

В предыдущей главе мы увидели, что доступные нам данные позволяют делать только умозрительные заключения о влиянии на смертность таких крупных событий, как война и послевоенный голод. У нас есть приблизительные представления о том, сколько людей умирало в городских местностях РСФСР, об их возрасте, поле и причинах смерти. Однако мы не можем рассчитать стандартизированную возрастную смертность. Демографы предпринимали попытки оценить ежегодные изменения численности населения РСФСР в целом. Но если мы опускаемся на уровень региональных сравнений, то данные по первым послевоенным годам отсутствуют почти полностью. В 1956 году Статистическое управление РСФСР (республиканское подразделение ЦСУ) провело оценку численности населения, основываясь на переписи 1939 г. и данных за 1948-1955 гг., но и в данном случае примечательно то, что отсутствуют цифры за военные годы и годы послевоенного продовольственного кризиса. Даже данные 1948-1955 годов имеют ограниченную ценность, потому что они являются общей оценкой численности местного населения в целом, без разделения по полу и возрасту. Таким образом, детальное систематическое сравнение региональных трендов смертности на протяжении времени является сложным делом, если не невозможным. Однако есть другие данные, позволяющие провести подобное сравнение, а именно детская смертность. ЦСУ заносило в таблицы факты рождения и смерти, включая младенческую, по каждому населенному пункту. Исходя из этого мы можем рассчитать, какой процент младенцев, родившихся в определенный год, доживал до своего первого дня рождения – стандартная мера понятия «детская смертность». Благодаря тому, что эта единица измерения – количество смертей на 1 тыс. рождений – та же самая, можно легко сравнивать данные по населенным пунктам. Проблемы с точностью советских данных общеизвестны, и это мы разберем в следующем разделе, но расхождения не столько велики, как попытки спрятать основные тренды, и именно на этом я сосредоточу свое внимание. Также я должен подчеркнуть, что в случае СССР мы вынуждены использовать младенческую смертность как точку отсчета при оценке общей смертности, хотя этот подход и связан с определенным риском. Болезни и обстоятельства, приводящие к смерти младенцев, детей и взрослых, заметно различаются, и исторически тренды смертности для этих трех групп необязательно совпадают или развиваются параллельно. В частности, это справедливо для поздней викторианской Англии, где младенческая смертность снижалась гораздо медленнее, чем смертность в целом и смертность детей в возрасте от одного года до четырех лет (так называемая смертность маленьких детей)[450].