Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Почему же тогда в 1943 году показатели смерти от кори резко снизились? Причины, очевидно, кроются в сочетании демографических факторов и значительных усилий по улучшению системы здравоохранения (не считая эксперимента в Московской области). Детская смертность в 1942 году была катастрофически высокой. Рождаемость упала. Поэтому в 1943 году живых детей старше года оказалось очень мало. Когда случилась очередная вспышка кори, пул потенциальных больных был старше обычного, а врачи уже тогда знали, что, чем старше заболевший ребенок, тем больше шансов избежать летального исхода[484]. Уже по одной этой причине уровень смертности от кори должен был снизиться. Вторым фактором, подкрепившим первый, стала специфика эвакуации. После того как все эвакуированные прибыли на место, передвижение людей по стране резко сократилось. И когда эпидемия 1942 года наконец завершилась, в города из других регионов приезжало уже очень мало потенциальных носителей вируса, чтобы породить новую эпидемию. В сочетании с изменившейся возрастной структурой детского населения это снизило показатели смертности, что наиболее ярко проявилось в осажденном Ленинграде. Изучая Вторую мировую войну, западные врачи обнаружили интересное явление, когда в Варшавском гетто и других подобных населенных пунктах голодавшие дети оказывались почти неуязвимыми к некоторым инфекционным болезням, и прежде всего к кори. И даже в случае инфицирования болезнь протекала в мягкой форме[485]. То же самое произошло и в Ленинграде, когда на пике блокады основные инфекции практически исчезли, и даже обычные стрептококковые и стафилококковые инфекции стали редкостью. Как только блокада ослабела и население стало более-менее нормально питаться, инфекции вернулись[486]. Все это вместе с некоторыми современными наблюдениями привело специалистов к выводу, что голод сам по себе служит одной из форм защиты от многих, хотя и не всех, инфекционных заболеваний[487]. Рассуждения о взаимосвязи между голодом и иммунитетом появились уже в ходе ленинградской блокады. Как минимум, двое ленинградских терапевтов, работавших в городе во время блокады, сознательно отвергли эту гипотезу в пользу эпидемиологического объяснения. Между 1942 и 1944 годами в Ленинграде действительно не было случаев кори, однако эти врачи утверждали, что причиной были специфические блокадные условия: количество младенцев и детей резко сократилось, а в город перестали попадать носители вируса. Возвращение кори в 1944 году они связывали не с возвращением к нормальному питанию, а с приездом в Ленинград эвакуированных детей. Само количество – 16 тыс. маленьких детей вернулись в Ленинград с февраля по июнь 1944 года -просто не поддавалось никакому эпидемиологическому контролю и привело к крупной вспышке кори[488].

Поразительно другое. Демографический аргумент помогает объяснить снижение доли смертельных случаев кори и других детских инфекционных заболеваний в 1943 году, но никак не объясняет, почему низкий уровень смертности сохранялся и в последующие годы. Не только в Ленинграде мы наблюдаем резкий рост заболеваемости корью в 1944-1945 годах. В Казани в расчете на 10 тыс. человек в 1940 году было 72,2 случая заболевания; в 1942 – 38,3, в 1943 – 13,3, а в 1944 году мы видим почти восьмикратный рост – 100,5. Однако доля смертельных случаев, как мы видим из табл. 5.6, сократилась с 21 % в 1942 до 1,3 % в 1944 году[489]. На всех неоккупированных территориях СССР в 1944-1945 годах произошел резкий рост заболеваемости корью в сравнении с 1943 годом, однако доля смертельных случаев, по крайней мере, в России, в 1945 году была в 10 раз меньше, чем в 1942 году[490]. Как мы увидим далее, детские инфекционные заболевания перестали быть значимой причиной детской смертности в послевоенный период.

Что касается других аспектов контроля инфекционных заболеваний, самым очевидным примером которого служат усилия по борьбе с тифом[491], то, по всей видимости, масштаб кризиса 1942 года вынудил власти как на местном, так и на государственном уровне предпринять определенные шаги по реорганизации основ политики здравоохранения. В сфере инфекционных болезней – не только кори – они подразумевали воздействие на врачей, с тем чтобы они проводили раннюю диагностику, быструю госпитализацию и осуществляли контроль за распространением эпидемии через изоляцию больных и там, где это было возможно, вакцинацию или временную иммунизацию. Следует учитывать, что реализация этих мер варьировалась от региона к региону и была бессистемной, и все-таки в целом они принесли весомые результаты не только в отношении четырех самых быстро передающихся заболеваний, но также и в отношении заболеваний, связанных в большей мере с санитарными условиями, такими как дизентерия и тифозная лихорадка[492]. Однако последние, в отличие от обычных детских инфекций, полностью «отыгрались» после окончания войны, особенно на детях.

Кризис 1947 года