Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Нехватка транспорта и примитивность устройства туалетов сохранялись и в послевоенный период, фактически до смерти Сталина. Эти два фактора в совокупности создавали невыносимые для жизни условия. И все же информация о том, что бо́льшая часть населения использовала уборные во дворах и выгребные ямы, не дает полной картины того, как это выглядело. Во-первых, не во всех зданиях, даже многоэтажных домах, были дворовые уборные. В Горьком, как я уже отмечал, меньше чем в половине городских дворов были уборные, и менее чем в одном из восьми дворов – выгребная яма. Лишь примерно в одной трети дворов был мусорный контейнер[89]. Уже в 1954 году в центре Молотова все еще были улицы, где было лишь две выгребные ямы на каждые три жилых здания, одним мусорным контейнером пользовались жители от семи до тридцати зданий. Почти треть всех жилых зданий в Молотове все еще находились в частном владении, и в них не было даже туалетов, не говоря уж о выгребных ямах[90]. И все же город Молотов был роскошным местом проживания по сравнению с некоторыми шахтерскими городами вокруг него. В городе Половинка, находящемся на территории Кизельского угольного месторождения, проживало более 31 тыс. человек, и там нигде не было ни одной выгребной ямы; люди испражнялись в выдвижные ящики и выбрасывали содержимое где придется – тема, к которой я еще вернусь позже[91].

Состояние выгребных ям также оставляло желать лучшего. Они были очень похожи на выгребные ямы времен ранней Викторианской эпохи, описанные в начале этой главы: выгребные ямы были необшитыми и протекали, существовала постоянная угроза проникновения жидкости через их стенки в почву. В Горьком, Челябинске и Молотове большинство выгребных ям были такими, по крайней мере, до начала – середины 1950-х годов. В Молотове многие выгребные ямы состояли из деревянного корпуса без дна; все, что попадало внутрь, впитывалось в почву. И если в Москве в начале 1950-х годов наконец-то были предприняты согласованные усилия для того, чтобы обезопасить уборные, заасфальтировав территорию вокруг них и установив перегородки, чтобы не допускать мух к испражнениям, то в Молотове провести «капитальный ремонт» означало положить несколько деревянных досок вокруг туалетов[92].

Регулярная очистка могла бы минимизировать неудобства и риски использования подобных туалетов. Но именно этого в городах не могли делать. И здесь необходимо понять, как сильно пострадала материальная база городов во время войны, к тому же она никогда не была в удовлетворительном состоянии даже до 1941 года. Наиболее полные данные есть о Москве, они представлены в табл. 1.4. Они отражают и масштаб кризиса, и то, насколько столица находилась в привилегированном положении по скорости ее восстановления.

Парк транспортных средств в Москве был меньше довоенного уровня до 1947 или 1948 годов. Более того, в отличие от других городов, заводы Москвы мало участвовали в общей уборке. Таким образом, ресурсы, показанные в табл. 1.4, – это все ресурсы, которые были в распоряжении города. Однако в 1947 году парк подвергся модернизации, город прекратил использование гужевых повозок и перешел на специально построенные моторизованные мусорные грузовики (мусоровозы). Этим Москва отличалась от любого другого тылового города, рассматриваемого в этом исследовании. Этот шаг был частью общей кампании по санитарной реформе, которая принесла ощутимые результаты: в Москве быстро упал показатель детской смертности[93]. Но следует помнить, что был период в несколько лет, когда в Москве просто не хватало грузовкиов, повозок или тягловых животных, чтобы содержать город в чистоте.

Таблица 1.4

Ресурсы для вывоза мусора и нечистот. Москва, 1941-1949 годы

* Строки с подписью «в эксплуатации» относятся к показателю «среднее количество транспортных средств парка, которые город мог вывести на дороги». Хотя здесь не указано, но данные по военным годам тоже завышены, поскольку в действительности использовалось примерно 75 % транспортных средств, как и в послевоенный период.

Источники: ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 1420. Л. 16 об. (1942-1944); Д. 4941. Л. 124 об., 126 (1941, 1945-1946); Д. 6351. Л. 90 (1947); Д. 7669. Л. 90 (1948); Оп. 49. Д. 111. Л. 50 об. (1949).