Опасные повороты

Кэллаген согласно кивнул. Он взял из коробки сигарету и закурил. Потом откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Гринголла.

— Я это знаю, инспектор, но мне было бы неприятно попасть в дурацкое положение и тем более подвести вас.

Он затянулся и надолго замолчал. Затем произнес:

— Знаете, Гринголл, я хочу раскрыть вам свои карты. Я могу сообщить вам нечто такое, что поможет вам, но раньше времени я об этом говорить не могу. Вы понимаете?

Гринголл улыбнулся про себя. Кэллаген снова взялся за старые трюки.

— Помните, как мы в этой же комнате поругались из-за дела Мероултона? Вы тогда еще хотели пойти к комиссару и пожаловаться на меня?

Кэллаген усмехнулся.

— Было, — сказал он. — Но это был только вопрос тактики, и больше ничего.

— Верно, — произнес инспектор, — это была только тактика, но я совсем не уверен, что сейчас это что-то другое…

Кэллаген пожал плечами.

— Если вы согласитесь ответить на один интересующий меня вопрос, то я объясню, почему обратился к вам.

— Хорошо, — согласился Гринголл. — Задавайте свой вопрос. — Кэллаген выпустил колечко дыма и потом спросил:

— Когда вы хотите предъявить обвинение Уилфриду Ривертону?

Гринголл удивленно поднял брови.

— Интересный вопрос. Но, в свою очередь, мне бы хотелось узнать, что показал молодой Ривертон Гагелю?

— Не имею ничего против этого, — улыбнулся сыщик.

— Неужели? — воскликнул инспектор. — Вы можете сообщить мне содержание заявления вашего клиента и фактически раскрыть свою линию зашиты?

— А почему бы и нет? — нахмурившись, сказал Кэллаген и наклонился вперед к Гринголлу. — Какого черта я могу сделать в этой ситуации? — он развел руками. — Дело в шляпе, и вы это знаете. Не мне говорить вам, что если бы защита имела хоть какие-то козыри, то я не стал бы привлекать Валентина Гагеля. Вы прекрасно это понимаете, так ведь?

Инспектор задумчиво кивнул головой.

— Должен сознаться, я предполагал нечто в этом роде. Значит, вы утверждаете, что практически защиты не будет? Проще говоря, этот ваш Валентин Гагель хотел представить обстоятельства так, будто бы все произошло из-за временной невменяемости на почве пьянства и злоупотребления наркотиками?

— Мне бы хотелось, чтобы это было так… — Гринголл изумленно посмотрел на него.

— Боже мой! — воскликнул он. — Не хотите же вы сказать, что сами считаете его виновным и не видите способа доказать обратное?

Казалось, Кэллаген колеблется.

— Нет, — наконец сказал он. — Так далеко дело еще не зашло, но… но… — Он пожал плечами. — Когда вы собираетесь его допрашивать, Гринголл? Давайте уж играть в открытую, хватит темнить.

— Хорошо, — согласился Гринголл. — У меня нет никаких оснований скрывать это от вас. Все равно завтра все газеты напечатают об этом…

Гринголл набил табаком свою трубку.

— Я завтра утром еду в Баллингтон, — продолжал он. — Наш хирург сказал, что парень достаточно окреп и уже может говорить. Его состояние сейчас настолько улучшилось, что он выглядит даже более здоровым, чем во времена употребления наркотиков, так что, можно считать, что пуля Джейка Рафано пошла ему на пользу. Пожалуй, я не буду ничего спрашивать у него, только предъявлю обвинение — и все. Это его дело рассказывать что-нибудь или нет. Правда, я не хотел встречаться с Ривертоном, пока не будет выяснено еще одно обстоятельство…

Он внимательно посмотрел на Кэллагена.

— А что именно вы хотите выяснить, Гринголл? — спросил Кэллаген.

— Мне бы очень хотелось поговорить с одним парнем, который был на борту яхты, с тем, кто позвонил нам в Скотланд-Ярд и сообщил о стрельбе. Мне кажется, он звонил из Фаллтона. И вы, наверное, поняли, почему я с ним хотел бы поговорить: он был на борту яхты или сразу после стрельбы или даже в момент самой стрельбы. Если этот человек существует, и он обычный порядочный гражданин, то я не вижу причин, которые принудили бы его скрываться от полиции. То, что он скрывается, наводит меня на мысль, что он во время перестрелки присутствовал на яхте и имеет причину избегать встречи с полицией. — Гринголл с минуту помолчал и продолжил:

— Комиссар хочет, чтобы я разыскал этого парня, конечно, если смогу. Он боится, что защита представит его в самый последний момент и неожиданно придумает какую-нибудь сказку… вроде рассказа о самозащите или что-то подобное. Но я до сих пор не могу его разыскать…

— По-моему, вы считаете, что показания этого парня мало что изменят…