Опасные земли

– Мы двое, да два наших оруженосца, да двое кутилье, да два пажа. Три жандарма сам-третей. Одиннадцать лучников при пяти слугах. Шотландец с оруженосцем, итого…

– Эй, а меня посчитать? – вскинулся Жерар.

– Если считать тебя, хотя толку все одно никакого, тридцать пять человек, учитывая полезную половину Жерара – его кутилье.

– Не так плохо, – молвил де Сульмон, решив не обижаться. – Я слышал, Генриху Английскому этого хватило, чтобы захватить Уэльс!

– У Генриха Английского не было тебя, – продолжил язвить Уго. – С тобой он бы не только не захватил, он бы, скорее всего, и Уэльса найти не смог!

– Я думаю…

– Не стоит, от этого может отупеть весь отряд и половина ближайшего города.

– Замолкли оба! Мне надо подумать! – и Филипп принялся думать. – С одной стороны, нам Сен-Клер этот проклятый не штурмовать. У нас вроде как разведка. С другой стороны, вдруг что? Что мы будем делать, если дело пойдет к драке?

Уго прекратил подкалывать Жерара, утер пот с лысины и заговорил серьезно:

– Это смотря какая драка. Если в городе настоящий бунт, как бывало в Льеже, от нас один прок – быстро сбежать с вестью в клюве: так, мол, и так, в городе бунт. Если мелкие беспорядки, то нагнать страху мы сумеем. Не знаю, что из себя представляет этот ваш Синклер, но выглядит вполне серьезно. Шотландцы чаще всего хорошие рубаки. Да и ребята Анри – это вам не арьербан, что понабрал давеча наш обожаемый наследник. Эти и луками прикроют, и глотки будут резать, только скажи кому. Для настоящего дела мы не годимся – силы у нас слабые, а вот приструнить распоясавшихся сумеем. Такой мой вывод.

– Если, если… – недовольно пробурчал Филипп, которого очень угнетала неизвестность, куда лежал их путь, – а если не бунт и не беспорядки? Что тогда?

– Вот именно, что тогда? – переспросил де Ламье. – Какие еще вероятности? Чума и весь город вымер? Тогда как вышло, что в округе ни одного заболевшего?

– Да, но испанец этот, как его… – Филипп покрутил повод. – доктор Хименес пропал! И люди прево пропали – пятьдесят, между прочим, бойцов!

– Свистит, – уверенно сказал Жерар. – Свистит ваш прево. Какие полсотни, дай Бог, он отрядил десяток, и то сомневаюсь. Будто я не знаю, как такие дела делаются в Бургундии.

– А вот это серьезный вопрос. Не шельмоватый прево, а то, что люди пропали. Пусть десяток – это ж не иголка, – возразил Филипп. – Опасаюсь худшего. Не снюхались ли горожане с французами. Вот это будет фокус! И мы так удачно едем прямо в западню. Правда, Синклер клянется, что ничего подобного…

– Пф, ты сам говорил, что шотландец даже не слишком уверенно представляет себе, куда мы едем, что он вообще может знать? Или ты думаешь, что Валуа просвещает поголовно всех своих людей о собственных гнусных тайных делишках, на которые он такой мастак? – де Сульмон покачал головой с явным сомнением. – Так не бывает. Тогда все тайные гнусные делишки сразу превратились бы в делишки явные.

– Думаешь, врет или просто ничего не знает?

– Знает не знает, а он – поверенный короля. Значит, одновременно – гарант и заложник. У него роль такая, что не позавидуешь, а гляди-ка, поехал с нами без единого возражения, – сказал Уго, оглянулся назад – в сторону пропыленного отрядного тыла. – А теперь тихо – к нам гость.

В самом деле, на фоне мерного шага семи десятков коней нарастал быстрый перестук и вскоре к ним на рыси подскакал поверенный короля, гарант и заложник сэр Джон Синклер, он же сир Жан, или как его правильно называть? По случаю похода он сменил скромный синий упелянд на еще более скромный коричневый дублет, а серые суконные шосы[3] почти полностью скрывались в глубоких кавалерийских сапогах. Голова скрывалась под шляпой, а лицо – под слоем пыли.

– Дьявольские погоды стоят! Печет, как в аду! – крикнул он, подъезжая. – Не успел вас поприветствовать при отъезде, спешу исправить упущение.

Он снял шляпу и поклонился, скрипнув походным седлом с низкими луками. Конь недовольно покосился на хозяина, а после сделал попытку цапнуть его за колено.

– Но-о-о! Не шали! – шотландец дернул повод и прошелся полями шляпы по конским ушам. Товарищи с пониманием отнеслись к такому нарушению галантности и раскланялись, вроде того, что и наше вам, желаем всячески здравствовать. Синклер же спросил:

– Жажду двух вещей: привала в тени… – он нахмурился, – точнее, трех! Привала, холодного пива и узнать маршрут, а то невозможно, знаете ли.

Филипп знал. Ехать непонятно куда в непонятном направлении по непонятной местности – удовольствие то еще. Поэтому любопытство гостя он утолил вполне: