Опасный водоворот

Вамош погрузился в свои думы. «Нас нельзя победить. Силы здесь есть, старые и молодые, надо только сплотить их». Он мысленно воспроизвел события прошедших десяти дней. «Комор, Миркович, Фекете, Хидвеги, Бела Ваш, Эржи, Геза Капош и другие готовятся к борьбе. Что именно они предпримут, мне неизвестно, зато я знаю, что в эти часы, как и мы, готовятся к бою на заводах и в селах. Такие молодые люди, как Эржи и Бела, не исключение. Они самые обыкновенные дети рабочих, перед ними стоит множество проблем, они страстно ищут истину, хотят, чтобы в жизни восторжествовала справедливость. К их молодым сердцам надо найти дорогу, она, несомненно, есть. Пусть танцуют, резвятся, веселятся, пусть остаются молодыми, а когда понадобится, они еще успеют потрудиться. Нужно быть справедливыми к ним: не ругать, когда они заслуживают похвалы, и не захваливать, когда нужно пожурить. Надо найти связующее звено между молодыми и стариками, ибо чего стоит мудрость стариков без силы и порыва молодости и чего стоит порыв и сила молодых без мудрости стариков? Ровно ничего. Вместе они означают жизнь, будущее… Победим ли мы? Должны победить и обязательно победим!»

Из соседней квартиры донесся веселый, жизнерадостный детский смех…

— Все в порядке, Шувегеш? — спросил Фараго.

— Да, — ответил бандит.

— Тогда скажи Хорвату и остальным, что мы отправляемся.

Шувегеш вышел. Фараго натянул на рукав трехцветную повязку, осмотрел пистолет и последовал за бандитом. «Этот туман как нельзя более кстати, — подумал он. — Везет мне…» Он подошел к машине, сел в кабину, завел мотор. Дал несколько коротких сигналов, поднял воротник пальто. «Как долго не идут…» Нажал несколько раз на педаль. Мотор взревел. «Неплохо было бы достать крытый грузовик… Какую-нибудь сильную американскую или английскую машину. Пожалуй, лучше всего подошел бы «форд». Надежный быстроходный автомобиль… Дал полный газ — и никому не догнать…»

Из подъезда вышли трое.

— Живее, ребята, — бросил им Фараго, — скоро утро.

Шувегеш, Хорват и вооруженный молодчик с длинными бакенбардами вскочили в машину.

— И ты едешь, капитан Лайош? — засмеявшись, спросил Фараго.

— Конечно, едет, — ответил Шувегеш. — У Педро золотые руки. Он большой специалист по замкам… Поколдует с ними минуту — другую, и замки сами отпираются. После Моргуна он первый мастер своего дела, из молодых да ранний.

— Он все знает? Ты сказал ему, куда едем?

— Сказал, он тоже с удовольствием поработает в пользу «революционного фонда»…

— Ладно.

Фараго включил скорость. Он давно уже не чувствовал себя так хорошо. После страстных объятий Борбалы по всему телу разливалась приятная истома. «Опять эта чу́дная женщина принадлежит только мне. И теперь навсегда… Если сегодняшняя ночная вылазка окажется удачной, мое будущее обеспечено. Мое и Борбалы… А потом махнем куда-нибудь подальше… Может быть, в Южную Америку… Переменю фамилию… скроюсь ото всех. Борбала родит мне двух — трех малышей. Мы купим себе ферму и начнем новую жизнь. К черту политику… Она мне надоела. Возможно, вернусь, если кончится борьба между Востоком и Западом. Нет, этот успех не вскружит мне голову. Только идиоты могут думать, что мы победили… А если и в самом деле победили? Все равно, здесь у меня никогда не будет спокойной жизни… Пройдет опьянение первыми победами, и снова передерутся из-за добычи, потому что всем захочется разбогатеть в несколько часов. Такие интриги пойдут, каких и свет не видел. Вот тогда-то и начнется настоящий «естественный отбор»… Мелкие хозяева полезут в драку со всеми другими партиями, потому что те станут нападать на них за сотрудничество с коммунистами. Социал-демократы тоже будут поедом есть друг друга. Да и американцы в долгу не останутся. Для них этот район — золотое дно… Начнется строительство опорных баз… сначала тайком, а потом и в открытую. Страшно подумать, что здесь будет твориться. А молодежь за двенадцать лет заразилась коммунистическими настроениями… Как только заметит проникновение американцев, опомнится и станет на сторону коммунистов. А как быть с коммунистами? Ведь их почти миллион человек. Они рано или поздно тоже поднимутся. Как никак, а целый миллион вырезать нельзя… Надо установить сильную военную диктатуру. Бела Кирай? Истеричный сумасброд, слабонервный, бесхарактерный человек. Он непригоден для роли диктатора. Малетера я не знаю… и не верю ему. Копачи?.. Понятия не имею, что он собой представляет. Все они только расчищают дорогу, как Имре Надь, Тильди… В них также перестанут нуждаться. Вероятно, вернутся западники… Идиотизм! Американцы посадят здесь свою марионетку, а подлинным хозяином станет их посол. Все это осточертело мне… Компрометирующие меня документы найти не удалось, их найдут другие… Словом, надо бежать…»

Свернули на проспект имени Сталина. Навстречу шел вооруженный патруль, но на машину даже не обратил внимания. «Мы теперь хозяева положения, даже документы перестали проверять…» — подумал Фараго. Остановились у заранее намеченного ювелирного магазина.