Опасный выбор

И по её лицу я поняла, что тихонько лечь не получится.

Глава 13

Слово

— Ты совсем сдурела?! — первое, что я услышала.

С кухни зашаркал тапками папа.

— Ты где была? — возмущалась мама даже не шёпотом. — Почему не отвечаешь на звонки?! А?! Мы всех соседей обошли! Всем двором тебя искали! Я и Лене звонила! Она сказала ты в каком-то там клубе! И папа ездил! Только-только вернулся! Искал, как дурак! Волновался! Сказали, драка была! Какие-то разборки! Совсем сдурела! Какие ещё ночные клубы?! ДАША! Я тебя не узнаю! Там же бандиты одни, наркоманы, а ты…! — мама в чувствах махнула и бросилась на кухню, оттолкнув папу с пути. — Не могу! Я сейчас сама отлуплю её! Сказать ей нечего! Позорище! Клубы! Ты на часы смотрела!? — ругалась она, гремя посудой.

А я стояла, бледная, уткнув в пол глаза. Мне действительно нечего было сказать. Нечего возразить. Я судорожно придумывала ложь, но ложь никак не придумывалась. И я стояла, как дура, и просто принимала упрёки, как должное.

Ламинат поплыл перед глазами.

Не люблю, когда меня ругают.

Особенно, когда ругают за дело.

— Твой, этот, приходил, — забубнил папа строго. — Искал! Ты хоть представляешь, что мы тут надумали!? Пропала и телефон не берёт! Рассказывай, давай. Почему не отвечала? Куда пропала? Я тебя спрашиваю!

Я похолодела.

Надо было начать что-то говорить…

Хоть что-нибудь, а то надумают себе ещё хуже…

— В клубе было ужасно, это друзья потащили, — начала я с правды, не решаясь снимать плащ. Под ним было слишком коротко для подобных «родительских» выговоров. Слишком вызывающе. Я надеялась, что папе надоест так стоять и он пойдёт сердиться куда-нибудь на кухню, к маме, а я незаметно проскочу переодеться. Но папа сложил руки и основательно упёрся плечом в стенку:

— Ну, и?

— Я немного побыла там и пошла домой пешком, через центр и озеро, прогуляться хотелось, подышать… — придумывала я на ходу, теребя сумку, оправдываясь, как маленькая девочка. — Забыла включить звук на телефоне, а там машины шумят, не слышала… прости…

— А ЭТОТ чего не проводил? Балбес твой. Лиза говорит на машине заехал, чего обратно не подвёз?

— Да там… так вышло… мы немного поссорились… и я сама ушла.

— Нормально, блин, «немного» и ускакала по городу одна. А случись что?! Не подумала своей головой?! Девка! Одна! Ходит по ночным улицам! Чтоб больше никаких клубов, поняла? И в десять дома! Темнеет рано! Нервов на тебя, стрекоза, не напасёшься… — забурчал он, вроде как спокойней — вроде бы мои ответы его устроили.

Я тихонько выдохнула и расстегнула сапоги.

— Хорошо, пап, не бойся, больше никаких клубов… это было просто ужасно… и ноги стёрла, надо было обратно хотя бы на такси… ты прав…

Папа смиловался.

Он любит, когда он прав.

Кто ж не любит?

Я воспользовалась его заминкой и проскочила в ванную прямо в плаще, типа я забыла про него от усталости. Наскоро поплескалась в душе и завернулась в халат.

Родители заперлись у себя.

А Лизкино лицо ещё светилось в другом конце комнаты. Опять она в телефоне.

— Ты время видела? — буркнула я на неё сурово. Надо же было на кого-то слить напряжение после выговора от «начальства». Традиция такая. Дедовщина. От старшего всегда перепадает младшему. Моя «младшая» только фыркнула с издёвкой:

— А ты?!

Какие дерзкие младшенькие пошли, — подумала я даже с уважением. — Ну, ладно-ладно, дождёшься у меня, гулёна.

— Я взрослый человек, — плюхнулась я на расстеленный мамой диван. Плюхнулась, и чуть не расплакалась от нахлынувших чувств — она ждала меня — мама! Сама приготовила гулящей доченьке постельку, чтобы я в темноте не возилась, не мучилась, уставшая, а я… отплатила ей нервотрёпкой. Такая вот неблагодарная дылда выросла.

— Ты правда в клубе была? — зашептала Лизка из своего угла.

— Да. Спи.

— А в каком?

— М-м-м… за Европой… спи давай.

— Там что дрались?

— Ой-й, всё-то ты слышишь, коза… — заворчала я недовольно и натянула одеяло на ухо. — Всё, спи, говорю, я устала.

— А чё с Аликом поссорились? — допытывалась она через пуховый слой. Но я не слушала. Я делала вид, что сплю, и думала. Чёрт. Может, надо было тоже на турники? К нему. Чтобы не думать. Я чувствовала, что сон начинает покидать меня, вытесняться этими дурацкими, бесполезными мыслями о завтрашнем разговоре с Аликом. Что я скажу? Как посмотрю? Что он скажет? Глупые, пустые переживания. Зачем сейчас не спать и думать о том, что ещё не случилось? — поражалась я трезво, и всё-таки думала.

Но об этом думала недолго. Появился ОН. Вышел из темноты, как тогда из тени. Вытеснил. Вытолкал несчастного добродушного Алика вон из моей головы, и занялся мной как следует, сам. И я битый час ворочалась в горячей кровати, мучаясь от его голоса, рук, взглядов, представляя, как он тоже сейчас страдает и хочет курить и целовать меня… и что он действительно такой человек — может взять и вломиться, если ему очень захочется. А ему хочется. Я чувствовала это через полсотни кирпичных стен, разделяющих нас. Чувствовала каждой клеточкой тела.

Что он сейчас делает?

Сможет ли отказаться от привычки ради меня?