Опасный выбор

А я глядела на него и на розы, и снова на него, и не знала, как сказать ему, что, этой роковой ночью, моё сердце выбрало падать в проклятый чёрный колодец неизвестности с человеком, которого я любила, кажется, всю свою жизнь, но не догадывалась об этом.

Может ли сердце выбрать за несколько часов?

Может. Теперь я знала, что может. Оно выбрало Матвея за одну секунду, когда наши пальцы соприкоснулись и разорвали наши судьбы в клочья, не оставив нам выбора: одну судьбу на двоих или смерть в одиночестве.

В том, самом отвратительном виде одиночества, когда тебя, вроде бы, окружает семья, муж, но он не ТОТ самый. Не половинка. И ты живёшь, и вроде как счастлив, но только наполовинку. Потому что с тобой нет второй. Нет того, с кем ты по-настоящему чувствуешь себя целым. Полным. Счастливым, даже в самые трудные времена.

Я готова была разреветься. Я понимала, что никакими словами на свете, я не смогу передать Алику, что происходит внутри меня. Я смогу только обидеть, банальными: «я тебя не люблю» или «я полюбила другого». Но и это всё будет ложью. То, что я испытывала к Матвею было больше обычной любви.

Я не подозревала, что такое бывает, пока не испытала на собственной шкуре. Пока меня не вывернуло химической волной наизнанку. Не бросило в этот колодец — в космическую нирвану или в губительную бездну.

Не важно было куда лететь.

Главное — с НИМ.

Я дрожала.

То ли от холода, то ли от нервного напряжения. Алик заметил. Нахмурился.

— Идём в машину? Ты совсем окоченела, — забеспокоился он, хватая меня за плечи, — вон, аж губы посинели, ты чего в одной кофте?

Заметил наконец.

— Не надо, Алик, — я опасливо покосилась на турники. Матвей бдил. Ещё немного и рванёт сюда. — Алик, давай завтра в универе поговорим? Я не могу сейчас, меня дома ждут, прости…

— Дома… ладно… — он осторожно выпустил меня.

— Возьми букет, — предложила я. — Маме подари, а? Мне неловко брать… теперь…

— Нет, — уверенно мотнул он головой, отступая — Розы для тебя. Иди, не мёрзни. Завтра поговорим.

Я вернулась в подъезд и не сдержала взволнованного вздоха — не получается. Завтра придётся говорить всё заново. Живот крутило, зубы стучали. Ненавижу объяснения!

Признаюсь ему, что люблю другого.

Пофиг.

Так будет больно, но зато ясно.

Пусть я буду плохая. «Безобразница», — вспомнила я тёть Валю. — Вот кто я. Бегаю без куртки в октябре, принимаю букеты от всех подряд, целуюсь по подъездам с бандитами, пугаю родителей. Классно. Вот, до чего дожила, — топала я наверх устало.

Задержалась на середине — поглядела, как Матвей подтягивается на перекладине. Раз, два, десять, двадцать… я всё преодолею. Мы преодолеем. Если я верила, что мама Алика обязательно примет меня «в семью», то почему не могу поверить, что мои примут Матвея? — спрашивала я себя. — Чем он хуже остальных? Чем хуже меня? Ничем не хуже. Лучше. Честнее. Сильнее. Бесстрашней. Вот бы родители смогли понять это… увидеть под его бронёй, как увидела я.

Квартира спала. Настоящее сонное царство. Я поставила розовое напоминание об Алике в вазу, чтобы оно подольше мучило меня. Мазохизм какой-то, а не букет. Зато Лизка оценила — нафоткалась вдоволь. Мама с папой так и сидели в своей комнате, вылезли только к обеду, пошуршали на кухне, покормили нас и снова разбрелись по углам. Потом заходила тёть Валя, и они с мамой долго копались на балконе в поисках какого-то прибора, потом так же долго гоняли чаи на кухне, болтая о соседях. Тёть Валя любила поболтать. Мама, видимо, тоже была сегодня не прочь, чтобы отвлечься от ужаса, что я ей устроила.

Она так и не заговорила со мной.

Но, к моему облегчению, и тёть Вале ничего не рассказала, просто «не видела звонков, доча». Слишком личное — поняла я и выдохнула. Если рассказать тёть Вале, то, на следующий день, мои ночные похождения будут обсуждать всем двором. Не хотелось бы портить репутацию в глазах окружающих. Меня вполне устраивал статус «умнички» и «помощницы», милой и скромной студентки, идеальной доченьки. Я была идеальной старшей доченькой, а Лизка — типичной младшей. Чуть-чуть разбалованной, но тоже вполне себе умничкой. И все знали нас такими. И относились к нашей скромной и порядочной семье с должным уважением. Родители гордились этим.

И тут я со своим ночным клубом…

И…

«Девятнадцать…» — напомнил круглосуточный номер. — «Хочу, не могу».

Я улыбнулась, захлопнула конспект по истории.

«И я хочу)»

«Иди сюда»

«Куда?))»

«Просто выйди и иди. Я тебя везде жду.»

«Звучит, как начало песни, — написала я, перечитав. — ты случайно стихи не пишешь?)»

«Не выйдешь — не узнаешь.»

«Ладно, я постараюсь на минутку сбежать)»

«А я постараюсь отпустить тебя через минутку обратно. Но не обещаю.»

— Матвей, — шепнула я испуганно, когда он поймал меня на выходе и потянул в тёмный закуток с колясками и самокатами. — Ты как сюда зашёл? — стремительно теряла я голову от прикосновений.

— Я везде зайду. Если мне нужно, — порывисто и горячо ответил он, целуя. — А мне нужно, ты не представляешь как. Без тебя невозможно терпеть… — Ты куда-то поедешь? — заметила я шлем на полу.