Опасный замок (сборник)

– Приблизьтесь ко мне, – отвечала женщина, – и я назову имя того, кто может рассказать вам обо всем, что случилось..

Сэр Аймер, выхватив факел у одного из окружающих и подняв его, увидел пожилую женщину высокого роста. Когда он к ней приблизился, она сказала ему серьезно:

– У нас прежде много было ученых людей, способных объяснить всякую загадку. Вы сами, господа, постарались уменьшить их количество. Как бы то ни было, а теперь труднее отыскать добрый совет в стране Дугласов.

– Добрая женщина, – сказал Валенс, – если вы объясните мне это происшествие, я подарю вам самого лучшего сукна на юбку.

– Нет, я не могу вам помочь в этом случае, – отвечала старуха. – Но я хотела бы быть уверена, что человек, которого я вам назову, не потерпит ни вреда, ни насилия. Обещаете ли вы мне это рыцарским словом и честью?

– Конечно, – отвечал сэр Аймер, – он получит даже награду за хорошие сведения; и, кроме того, обещаю ему прощение, если он в чем-нибудь замешан.

– Он ни в чем не замешан, – возразила старуха, – это добрый старик Повгейд, надсматривающий за монументами, которые не разрушили англичане. Я говорю о старом могильщике Дугласской церкви; он может рассказать вам столько историй о прежних людях, что вы и устанете слушать.

– Знает ли кто-нибудь, о ком говорит эта старуха? – спросил рыцарь.

– Предполагаю, – отвечал Фабиан, – что она говорит о старом болтуне – этой ходячей летописи и истории здешнего города.

– И который, – прибавил сэр Аймер, – знает столько же, сколько и она, о нашей встрече. Но где же этот могильщик? Ему могут быть известны тайники, которые часто делались в готических зданиях. Ну, ведите меня, добрая женщина.

– Мы недалеко от его дома.

Старуха пошла вперед, а за ней последовал сэр Аймер, отдавший свою лошадь оруженосцу, с приказанием быть готовым явиться на его призыв.

В развалинах церкви путь стал затруднителен.

– Уверены ли вы, – спросил рыцарь, – что кто-нибудь живет в этих развалинах? Мне кажется, что вы ведете меня в обитель мертвых.

– Может быть, вы и правы, – отвечала старуха с мрачной улыбкой. – Эй! Повгейд! Лазарус Повгейд! С вами желает говорить благородный английский джентльмен, офицер крепостного гарнизона, – прибавила она.

Вслед за этим послышались шаги старика, такие медленные, что дрожащий свет от лампы, которую он нес в руке, озарил стены и развалины задолго до появления его самого.

Одежда его была в беспорядке, потому что он встал внезапно, ибо по случаю строгого запрещения иметь по вечерам огонь обыватели Дугласской долины употребляли на сон то время, которое не могли посвятить какому-нибудь более полезному занятию. Могильщик был человеком большого роста, истощенным от старости и лишений. Он держался согнувшись, от привычки рыть могилы; в руках у него была маленькая лампа, которую он нес таким образом, чтобы осветить лицо рыцаря. Черты старика, не представляя ни красоты, ни приятности, выражали ум и некоторое достоинство. Монашеский костюм придавал ему какую-то важность.

– Чего вы желаете от меня, молодой человек? – спросил могильщик. – Ваша молодость и щегольской вид обличают человека, который не имеет надобности в моем ремесле ни для себя, ни для других.

– Действительно, я живой человек, – отвечал рыцарь, – и поэтому не нуждаюсь в услугах заступа и лопаты. Вы видите, что я не в трауре и, значит, не потребую услуги для кого-нибудь из близких. Я желаю задать вам несколько вопросов.

– Что бы вы ни потребовали, надобно исполнить, – сказал могильщик, – ибо вы теперь один из наших начальников и, как видно, человек знатный. Итак, пожалуйте за мной в мое убогое жилище. Некогда у меня было лучшее помещение; но в настоящее время люди и получше меня довольствуются худшим.

Он отворил низкую дверь в комнату со сводом, где жил, по-видимому, в совершенном одиночестве. Пол, устланный плитами, по надписям на которых можно было судить, что плиты эти прежде лежали на могилах, был чисто выметен, а дым очага, горевшего в одном углу, выходил в отверстие. Заступ, лопата и другие орудия, необходимые могильщику, были разбросаны, а пара скамеек, грубый стол и простая кровать составляли всю мебель. В конце комнаты почти вся стена была занята большим щитом, какие ставились над гробницами знатных людей, с шестнадцатью квадратами, явственно расписанными гербами.

– Присядем, – сказал старик, – в этом положении уши мои легче услышат то, что вы мне скажете, и моя одышка пройдет, так что и мне удобнее будет говорить с вами.

Приступ сухого кашля подтвердил его жалобу. Молодой рыцарь сел у огня на скамейку. Старик отправился в угол и принес в переднике кучу деревянных обломков, из которых иные сохранили обивку черным сукном, а другие были пробиты черными или желтыми гвоздями.

Старик бросил эти обломки гробов в камин, и они, подымив немного, вскоре загорелись.

– Вы удивляетесь, – сказал старик, – и, может быть, сэр рыцарь, никогда не видели, как остатки последнего жилища мертвых доставляют живым посильные удобства. А теперь позвольте спросить о причине вашего прихода.