Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

Он поздоровался и, дождавшись приглашения сесть, присел на краешек кресла. Константин Васильевич упёрся в лицо розыскника тяжёлым взглядом. Медленно подбирая слова, он нашёл возможность похвалить розыскника.

– Да, молод, однако – ухватист. Гляди-ка, быстро на убийцу и его пособника вышел. Сомневался я было, как тебя увидел, да выходит – зря. Ну что же, все в сборе? Пошли.

Князь неожиданно легко встал, за ним поднялись Игорь Константинович и Андрей.

Все трое спустились в подвал и остановились перед закрытой дубовой дверью. Игорь Константинович легонько стукнул костяшками пальцев; дверь тут же открыли изнутри.

Первыми вошли князья, за ними – Андрей. В довольно обширном помещении без окон, освещенном свечами, находились, кроме вошедших, трое. Одного Андрей узнал сразу – это был вчерашний, переодетый в штатское, офицер. Ещё двое с чёрными мешками на головах были привязаны к деревянным козлам, на которых обычно пилят дрова.

Князья уселись на лавку у стены.

– Начинай, Виктор.

Офицер сорвал мешок с головы ближнего из узников. У Андрея перехватило дыхание – он сразу узнал злодея: сам садовник Павел, собственной персоной. Садовник озирался, щурясь от света свечей, и исподлобья поглядывая на присутствующих людей.

– Расскажи-ка, Павел, если это твоё настоящее имя, как ты убил Марию Владимировну? Кто помогал тебе свершить злодейство? По чьему наущению действовал? – Голос Константина Васильевича был ровен, ничто не выдавало волнения или других чувств – гнева, ярости.

– Не виноват я ни в чём, ваша светлость, облыжный оговор!

Князь повернулся к Андрею.

– В медицинских анализах мышьяк, как предполагаемый яд, не обнаружен. Так?

– Так, – подтвердил Андрей.

– Тогда как у вас возникло подозрение в злодействе садовника?

– Увидел, как он заходит к человеку по прозвищу Поганка. Сей знахарь известен своим колдовством чёрным и умением составлять самые различные зелья, в том числе и для отравления. Провёл обыск в комнате садовника, где была обнаружена склянка с подозрительной жидкостью. Всё происходило при свидетеле – управляющем домом. Мы сразу же испробовали жидкость на собаке, которая почти мгновенно сдохла.

– Хм, довольно внятно и чётко.

– Оговор, ваша светлость! – возопил Павел.

– Давай послушаем второго, – не обращая внимания на дёрнувшегося Павла, спокойно сказал князь.

Переодетый офицер сдёрнул мешок с головы второго узника. Лицо его было отвратительным – сморщенным, в многочисленных бородавках. Маленькие глазки злобно посверкивали.

– Как твоё имя, назовись, – сказал князь.

– Я уж и забыл его за давностью лет. Раз все зовут Поганкой, зовите и вы так – я уж привык.

– Мерзкое прозвище.

– Какое уж есть, не сам придумал.

– Знаком ли тебе этот человек?

Поганка повернул голову в сторону садовника. Тот под взглядом знахаря сжался, втянув голову в плечи.

– Конечно, я его знаю уж лет пять. Это бывший кавалергард Савельев.

Среди присутствующих пронёсся невольный вздох изумления. Такого поворота никто не ожидал.

– Давал ли ты ему смертельного зелья?

– Давал, чего уж скрывать. По его просьбе. Изготовил самого лучшего.

– Для чего? Он тебе сказывал?

– Нет. Обмолвился как-то мельком, что наказать строптивицу хочет.

– Савельев, как тебя в самом деле звать?

– Павел, – глухо ответил садовник.

– Ну-ка, поведай нам, какую строптивицу ты хотел наказать и за что?

Бывший кавалергард и нынешний садовник помолчал, собираясь с духом. Затем начал.

– История давняя. В юности служил я кавалергардом. Я тогда был молод и хорош собой, без этого безобразного шрама на щеке. Влюбился в Марию Владимировну, но она, несмотря на все мои старания, отвергла мои ухаживания. Видно, рылом не вышел… Предпочла вон его, Игоря. Я забыть пытался, начал пить. За пьянку меня из кавалергардов перевели в рядовой пехотный полк. Жизнь наперекосяк пошла, не в радость всё, одна горечь… Вот и взыграло самолюбие. Ничего не надо было, душа горела желанием мести за неудавшуюся жизнь. Вот и поквитался.

Все ошарашенно молчали.

Потом Игорь Константинович спросил:

– Легче стало?

– Ничуть.

– Знаешь, что тебя ждёт?

– Я умереть не боюсь.

Молодой князь кивнул головой.

– Теперь понятно, почему она пала жертвою, а не я. Я уж думал – я мишень, она случайно умерла. Мерзкий подлец! – гневным криком разорвал тишину подвала голос молодого князя. – Ты лишил жизни беззащитную женщину. Теперь пришёл твой черед, Савельев, испить вместе с этим, – князь кивнул головой на притихшего колдуна, – горькую чашу. Вдвоём с Поганкой гадили, вдвоём и изопьёте.

Князь достал из кармана склянку и поставил её на лавку.

– Руки о тебя марать не хочу, мерзавец. Виктор, дай каждому поровну.

Офицер взял склянку и поднёс её к пламени свечи, чтобы определить, сколько в сосуде осталось ядовитого зелья.

Подошёл к бывшему кавалергарду. Павел воскликнул:

– Не хочу умереть, как собака, – хочу воином!

– Какой ты сейчас воин? Ты был кавалергардом, опустился до садовника, а потом стал мерзким и подлым убийцей женщины, вся вина которой была лишь в том, что она любила другого и вышла за него замуж. Совершил низменный поступок – так не пачкай офицерской чести, умри, как тать!