ОПЕР, или В городе нашенском

Наконец, начинается допрос: имя, фамилия, год рождения. Я молчу, если арестовали, то знаете, наверное, кого. И мне плевать на эту сладкую парочку. Надо сразу расставить всё на свои места, чего тянуть-то.

– Даже так, не хотим говорить. Ты, наверное, крутой и очень гордый?

Начала говорить, и мой мужской интерес к ней поубавился. Тон её голоса, явно угрожающий, не предвещал ничего хорошего.

– Хотите со мной поссориться? Вот этого я вам делать не советую категорически. Здесь и не такие герои в ногах валялись.

Зря она это. Валялись, не валялись – я не знаю. Вот когда буду валяться, тогда и будет другой разговор. Сучка, не знает какие люди бывают. Хотя чего это я так круто разошелся? Совсем не представляю, как поведу себя, когда прапор огреет меня изо всей силы дубинкой по почкам. Правда, по спортивному своему опыту знаю, страшно и больно бывает в самом начале, потом ко всему этому привыкаешь. Когда та же боль поселится в тебе постоянно, ты просто не будешь обращать на неё внимания, пока не загнёшься.

– Очень хорошо. Так и запишем: вы отказываетесь сотрудничать со следствием. В таком случае, не обессудьте. Вы сами выбрали свою дорогу.

Конечно, сам и винить в этом никого не собираюсь. Жалко Вику: её испуг на грани нервного потрясения. Она, наверное, уедет к родителям и правильно сделает. Они поддержат, не оставят одну. Думаю о ней, и сразу тоска заполняет душу. Пытаюсь вызвать в себе злость, пытаюсь думать примитивно: что тут такого страшного – квартира есть и обставлена прилично, ко всему этому отличная машина, на счету в банке около тридцати тысяч долларов. Совсем не плохо девочка упакована. Время пройдёт, и слезы высохнут, да и папаша подсуетится, найдёт ей жениха из своего круга. Ему же надо удваивать, а то и утраивать капитал. О чем это я? Совсем с катушек съехал. Никогда себе не прощу, что так расстроил любимую. Что бы она ни сделала, будет с её стороны правильно. А эта сучка никак не успокоится, растягивает свои пухлые губки в гнусной усмешке.

– А вы не забыли, молодой человек, что когда-то служили в рядах доблестной милиции? Очень даже результативно боролись с преступностью. Боюсь, что забыли. Но смею вас уверить, вам об этом напомнят, да ещё как напомнят. Не передумали, так и будете играть в молчанку?

Вот оно что. Всё ясно, как в самый солнечный день. Правильные и логичные действия противной стороны. А что делать, если подследственный выпендривается и строит из себя невесть что? Клеймо на мне вечное, но это не повод предавать своих, на всю жизнь за ментовскими спинами не спрячешься. Худо-бедно, а я всегда отвечал за свои слова и поступки, так что и сейчас придётся ответить за своё прошлое, ничем, в общем-то, не запятнанное. Видимо, придётся пройти по всем кругам ада. В одном уверен совершенно точно: выход есть из любого положения, даже если это выход в могилу.

– Ну что же, ваш отказ нас расстроил, но поверьте, совсем не сильно. У нас всё ещё впереди. И в дальнейшем, пожалуйста, не надо нас винить ни в чём: это вы решили, это ваш осознанный выбор. У вас свои планы, у нас свои. Жаль, что не удалось договориться. Гуд бай, мой милый.

Удивительно, как она могла мне понравиться? Облизнула пухлые губки, и её язычок, медленно и сочно по ним прогулявшийся, показался мне змеиным жалом. И совсем дурная мысль ударила в голову: вот она делает этому кадру минет и вместо бархатного язычка – страшный укол. Вот это у меня воображение в самый неподходящий момент… Модный товарищ из другого ведомства. Да и как иначе – наша статься совсем не ментовская.

Тот же прапор конвоирует меня до машины, направляя движение лёгкими ударами дубинки. И кажется, что он себя сдерживает, чтобы не огреть по-настоящему.