ОПЕР, или В городе нашенском

– Всё равно до истины докопаются. А у парня и так жизнь не подарок. Он-то свою задачу выполнил на пятёрку. Да и в деле-то он сбоку. И навар его минимальный, как я понимаю. И уже роли не играет, кто всю эту бодягу придумал. Теперь никому мало не покажется. Мимо Конторы прошли очень большие деньги. Такие большие, что все издержки по их возвращению будут легко списаны. Мне не хочется быть такой издержкой.

– В общем-то, правильно. Контора не постесняется в средствах. Тогда делаем так: Аспиранта оставляем на хозяйстве, прикрыв со всех сторон адвокатами. Я и ты линяем прямо сейчас.

– Вместе?

– Конечно. За границу не прорваться. У меня есть один схрон в далёкой деревне. Там и отсидимся с полгодика.

– Боюсь, что я не смогу так надолго. У меня и так с женой постоянные трения по поводу моих мутных отлучек.

– И на фига ты так рано женился? Дела делаешь, значит, будь свободен. Короче, бери свою любимую, и дуйте в путешествие по стране на личной машине. И тоже полгодика не появляйтесь на горизонте. Связь через Аспиранта.

– Понятно, через пару дней слиняю.

– Смотри не опоздай, у меня предчувствие не очень. Потому и не свечусь на людях со дня приезда. На сердце тревожно. Я прямо сегодня растворюсь.

Эх, прав был Георг. Надо бы сразу, в этот же день уезжать. Не успел. А на следующую ночь, около трёх, в дверь позвонили. Я понял всё сразу, когда за дверью женский голос что-то пролепетал про срочную телеграмму. Мол, обязательно расписаться надо. Смысла дергаться нет, но прежде чем открыть, я позвонил по семи телефонам и коротко сообщил, что накатили проблемы, все подробности у жены. Вика тоже всё поняла, молча одевалась, глотая слезы.

Тюрьма, неволя, испытания

В квартиру вошли пятеро: два мента с автоматами прошли первыми, готовые мгновенно среагировать на непредвиденные обстоятельства, третий был в штатском – в ладно сидящем кашемировом пальто чёрного цвета. Пальто расстёгнуто. Под ним светло-серый костюм, рубашка и туфли в тон. Прямо артист с обложки глянцевого журнала. Очень молодая, но как-то не поворачивается язык назвать её девушкой, старший лейтенант милиции. Немного портят красоту её глаза, тяжело упершиеся в меня, не мигающие. Взгляд совсем не подходит к её лицу с нежной и очень белой кожей, к её волосам – пышной русой копне. Этим двоим, видно, жарко – женщина без шапки, лёгкая шубка тоже нараспашку. Гордится, видимо, собой. На ответственное и может быть, даже опасное задание впялилась в узкую по бедрам юбку до колен, показывая всем желающим свои стройные ножки, затянутые в изящные модельные сапожки. Пятая участница в этой группе захвата – наша лифтерша, на лице которой страх вперемешку с явным любопытством. Вот завтра будет по дому разговоров!.. Представляю, как смачно перескажет всё эта ещё не старая женщина, которой посчастливилось быть свидетельницей захвата бандита. А как же иначе, к простому хулигану с автоматами не ходят. Больше всех напугана моя любимая женушка, смотрит на меня и, кажется, ничего не соображает. И я, глядя на неё, тоже перестаю соображать, не вслушиваюсь в слова, которые талдычит мне красивая милиционерша, шелестя перед моим носом какими-то бумагами. Мне не до неё, не до бумаг. Я только сейчас понял, какой удар нанёс своей любимой женщине. Делаю шаг к ней и обнимаю. Один из сержантов было дёрнулся, но тут же отвернулся. Вика уткнулась мокрым лицом мне в грудь и зарыдала ещё сильнее. Это я буду помнить всегда.

Обыск продолжался недолго, около часа и, конечно, ничего не дал. Менты, вопреки правилам детективного жанра, не подбросили мне ни наркотиков, ни оружия, из которого стреляли по людям. И это говорило о серьёзности претензий Конторы к моей особе. Считают, есть чём меня прижать и без этого. Разрешили переодеться. И я, по своему опыту бывшего мента, надел осенний спортивный костюм, кроссовки на липучках, под куртку шерстяной пуловер. Всё… Совсем скоро я попаду в суровый мир неволи, с которым сталкивался, но, правда, с противоположной стороны. Продолжавшую плакать Вику, оторвали от меня силой. В этот момент мне стало жутко, я вдруг подумал, что мои руки уже никогда не коснуться её, не почувствуют уютного тепла её тела. Лифтёрша осталась в квартире, чтобы, наверное, утешить жену, спасибо ей за это. Удивительно, но осталось ещё в русских людях сострадание после того, как над ними измывались все, кому ни лень.