ОПЕР, или В городе нашенском

Условный звонок, и дверь на пятом этаже мгновенно открылась, пришедшие быстро зашли внутрь. Атлетически сложенный парень молча провёл гостей в комнату, где за круглым столом сидели двое мужчин постарше атлета, но такие же спортивные и такие же уголовно-опасные. Ещё один, совсем пожилой, одетый в элегантный чёрный костюм-тройку, сидел на диване. Стол, три стула и диван, больше мебели в комнате не было. Один из пришедших, не снимая куртки, сел за стол, на свободный стул. Второй, готовый мгновенно среагировать на внештатную ситуацию, не вынимая рук их карманов пальто, встал за его спиной, явно контролируя обстановку.

– Не будем тянуть время. Оцените товар.

Из небольшой дорожной сумки появился миниатюрный кейс-атташе. Место за столом было мгновенно освобождено для пожилого. Из кейса появилась прозрачная целлулоидная папка, внутри которой на расстоянии в пять миллиметров друг от друга, каждый в своём углублении, лежали алмазы, которые выглядели, как обыкновенные камешки, изредка, правда, отражающие свет миниатюрными лучиками. Алмазы пока впечатляли только своим количеством. Пожилому хватило десяти минут оценить всё это богатство. Убирая лупу во внутренний карман пиджака, он сказал:

– Претензий нет. Всё соответствует заявленному. Я могу быть свободен, господа?

Его проводили до двери. Оценщик, оказавшись на площадке, пошёл не к лифту, а поднялся на два этажа выше, открыл своим ключом мощную сейфовую дверь однокомнатной квартиры, которая бесшумно закрылась, отгородив его от внешнего мира. Мужчина быстро прошёл на кухню, где, кроме стола, стула и большого холодильника, ничего не было. Задвинул шторы и с торопливой нервозностью открыл холодильник, забитый дорогими продуктами и бутылками с коньяком. Первый глоток он сделал прямо из бутылки, из горлышка. Пройдя в комнату, он и там задвинул шторы. Оглядел пустую комнату с древним, продавленным диваном у стены, усмехнулся чему-то своему и вернулся на кухню, к изобилию еды и питья. Кстати, когда будут звонить в эту дверь, оценщик будет смертельно пьян, ничего не услышит и, разумеется, никому не откроет. Его тихий загул будет продолжаться трое суток, пока не закончится коньяк.

Атлет забрал кейс и ушёл в соседнюю комнату, откуда появился минут через пять, держа в руках другой портфель, побольше и посолидней. Щёлкнули замки, и все увидели ровные ряды пачек стодолларовых купюр. Всё, как в американских боевиках. Снова щелкнули замки, мужчины поднялись. Уровень такой сделки не предусматривал абсолютно никакого кидалова. Не те люди, с которыми можно шутить. Провожал гостей атлет. Никто не видел, как он им что-то прошептал на лестничной площадке. Провёл ребром ладони по горлу, видно поклялся за свой шепот. Спустившись на площадку четвертого этажа, мужчины открыли дипломат, пошелестели пачками денег, внутри которых оказалась простая бумага. Чемоданчик был одной громадной «куклой», содержимое которого тут же было спущено в мусоропровод. После чего мужчины не спеша направились на выход. Четверо в штатском, спокойно, без драк и стрельбы, взяли их, когда они выходили из такси у гостиницы. Да и арестованные совсем не думали сопротивляться. По их виду было понятно, что они готовы к такому раскладу.

Когда подозреваемые появились на улице и к ним было приковано внимание фээсбэшников, из соседнего подъезда вышла молодая мама с грудничком на руках. Малышок мирно посапывал в надёжных маминых руках. Следом вышла бабушка с коляской, хотя для бабушки она выглядела довольно молодо, но и мамочка была совсем юной. Через две минуты, уложив малыша в коляску, они не спеша покинули двор, абсолютно не вызвав подозрения у наблюдателей из японского микроавтобуса. Через десять минут эту счастливую семейку забрал белый микроавтобус, в котором, кроме водителя, никого не было. Прошло два часа, на душу с каждой минутой ложится холодный могильный ужас. Георг не подаёт вида, что волнуется. Он откинулся в кресле, казалось, дремлет, и это у него здорово получалось, вот только на виске очень уж частила жилка, показывая, что её хозяину совсем не до сна.