Опер с особым чутьем

– Начальники, че за беспредел, в натуре!!! – обиженно проревел член сообщества. – Мы вас трогали?!

– Прошу внимания, граждане уголовники! – грозно проорал Куренной. – Проводится комплекс мероприятий по декриминализации нашего города! Сопротивляться не советую!

Но уголовная среда бурлила и возмущалась. Почему нельзя нормальным пацанам и девчатам собраться вместе, посидеть?! Женщина здесь тоже имелась – разукрашенная, похожая на кобылу, но фигуристая – не отнять. Она орала и материлась громче всех. Милиционеры встали в цепь, потеснили непокорную публику к дальней стене. Кто-то пытался улизнуть – справа под окном имелся проход. Но беглецу провели подножку, выход перекрыли. Павел держался сзади – он пока неважно ориентировался в местных реалиях. Служить становилось веселее: Куренной выдал пистолет, старенький ТТ с тремя обоймами. При этом вел себя так, будто свое отдавал. Сбоку послышался шум – там чернела еще одна нора. Вывалился смутно знакомый тип в полосатом пиджаке. От него душисто несло алкоголем – норму, очевидно, перевыполнил, иначе побежал бы в другую сторону.

– Моченый? – Он встал, оторопев. – Ты здесь чего?

Без комедии, ну, никак! Бывший сосед по камере, Сундук, или как там его – Павел назвался Моченым, чтобы оставил его в покое. Видно, выпустили гражданина – зачем держать в камере хороших людей? Не враги же народа – социально близкий класс. Горин ударил Сундука кулаком в живот. Тот согнулся пополам, хрипло выдохнул: «Вот падла…» Павел схватил его за шиворот, отправил пинком в честную компанию.

– Моченый? – обернулся удивленный Куренной. – И что это было, товарищ Горин?

– Ничего, – огрызнулся Павел и парой сжатых фраз поспешил объясниться.

Милиционеры загоготали, кто-то в шутку предложил оставить товарищу кличку, но сам же и отказался: нет, не идет ему. Блатной народ загнали в угол, взяли на мушку. Презрительно фыркала напомаженная особа, адресовала милиционерам неприличные жесты с использованием двух рук.

– Ба, Ляля Станочница! – восхитился Иван Кузьмич Шурыгин. – И ты здесь, душа моя! А говорила, что встала на путь исправления, что не привлекает тебя больше блатная романтика.

– Да пошел ты, дядя… – Девица обложила немолодого оперативника первосортной бранью – слушать было интересно, и даже Шурыгин заслушался.

– Почему Станочница? – не понял Горин.

– Да ты глянь, какой у нее станок! – засмеялся Леонтий Саврасов. – Любо-дорого смотреть, можно и потрогать. Говорят, дочурку родила пару лет назад – достойная смена растет. Ты куда ее сбагрила, Ляля? Старенькой маме отдала на воспитание?

– Не твое вонючее дело, мусор! – завизжала дама – и попятилась, обнаружив под носом мозолистый кулак правосудия.

– И кто главный в этой массовке? – зычно вопросил Куренной. – Кто тут главный, говорю, сука?! Чего шкеримся?

– Да шел бы ты лесом, начальник, чего надо? – процедил, выбираясь из кучки народа, кривоватый на глаз персонаж солидного возраста. – Тебе не западло этот кипиш учинять? Мы кто тебе, бакланы? Пришить нас к делу собираешься – которого мы точно не делали?

– Ба, Чулым, почетный житель нашего города! – восхитился Куренной. – Сколько лет, сколько зим, дружище! Скрипишь еще? В ад не пускают? А я уж думал, ты ласты склеил после той делюги у ресторана и в канаве спишь мертвым сном. Извиняй, Чулым, некогда нам ждать, пока вы все магазины и жирные квартиры в городе обнесете. Говорю же, комплекс мероприятий.

– Михалыч, глянь, они сгущенку жрут, – обнаружил Золотницкий. – Как дети малые. О, да это у них сегодня основной продукт питания после водки. Михалыч, в углу еще два ящика! Помнишь, пару дней назад на Таврической продуктовый склад хапнули? Охрана проснулась, палить начала, ну, эти и свалили, не доделав до конца. Завсклада потом убытки подсчитывал, жаловался, что восьми ящиков сгущенки не хватает – для детских садов пришла разнарядка. Это же совпадение, верно?

– Точно, – подтвердил Куренной. – Как можно подумать на этих добрых людей? Отнимать у детей? Да они не в жизнь. А сгущенку им дядя с Крайнего Севера прислал. Кстати, насчет Крайнего Севера… Ведите их, ребята. Пусть машину там к парадному входу подгонят…

Полуторка с кузовом-будкой подошла задним ходом к выходу – чтобы по двору эти тараканы не разбежались. Задержанных выводили на улицу, под шуточки и беззлобные матерки грузили в транспорт.

– Неплохой улов. – Павел размял папиросу, закурил.

– А толку? – фыркнул Куренной. – Здесь не все. А кабы и все – по какому делу их проводить? Так, акция устрашения, чтобы не расслаблялись, помнили, что мы есть в городе. Склад на Таврической – это хорошо, но много не вытянешь. Большинство придется выпускать. Помурыжим, постращаем – и пинком под зад. А так заманчиво, конечно, всю городскую малину за решетку и на долгий срок. Но нет у нас еще таких законов, чтобы преступность с корнем выкорчевывать…