Опер с особым чутьем

Застонала Кира: что за галдеж? Не квартира, а проходной двор! Павел бросился в прихожую, как был в неподобающем виде, спохватился, припустил обратно, впрыгнул в штаны. В квартиру ворвался Куренной – злой, как акула, в черном развевающемся плаще. За ним влетел долговязый Коля Золотницкий. На площадке находился еще кто-то.

– Почему так долго, Горин? – гремел Куренной. – Спишь, что ли? Быстро одевайся, у нас ЧП! Крюк из-за тебя пришлось делать. Мы на машине, все здесь. Тебя только нет, и Киру Сергеевну найти не можем. Дома только отец, говорит, забегала вечером…

Немая сцена была, как в театре. Наспех одетая, растрепанная Кира возникла за спиной. Куренной потерял дар речи. Золотницкий от изумления выпучил глаза. Хрюкнул заглядывающий из подъезда Виталик Мамаев.

– Лопни мои глаза… – выдохнул Куренной. – Наш пострел везде поспел… Кира Сергеевна, а вы куда смотрите? Ладно, потом разберемся. Хорошо, что вы оба здесь. Быстро собирайтесь, машина у крыльца. Оружие еще не потеряли?

Куренной повествовал, пока облачались, катились по лестнице, забирались в пикап ГАЗ-4, в кузове которого сидел Саврасов, а за рулем курил Шурыгин. На кирзавод, который находился неподалеку, на северо-восточной окраине, вечером привезли зарплату. Почему вечером? Да потому, что бардак везде! Или злой умысел. Рабочие и прочие сотрудники давно разошлись. Зарплату оставили в сейфе, поручив охрану местному сторожу. Это же форменное вредительство! Огромная сумма денег – и всего лишь инвалид с берданкой? Куренной ругался матом, не сдерживаясь. Касса – отдельно стоящая будка, примыкающая к заводоуправлению, стены в принципе прочные, дверь нормальная, на окнах решетки. Но все равно… В общем, если неприятности суждено случиться, то она случается. Касса подверглась нападению неизвестных. Сторож оказался не ротозеем, выявил опасность на ранней стадии, заперся, позвонил в милицию. По словам дежурного, человек выл от отчаяния, кричал, чтобы быстрее прислали помощь, он долго не продержится. Группа из четырех милиционеров выехала почти мгновенно. Оперативники припозднились, требовалось собрать людей…

– Пулей грузитесь, мужики! – покрикивал из кабины Шурыгин. – Столько времени потеряли! Кира Сергеевна, что вы сегодня как неживая? Эй, постой-ка. – До Шурыгина дошло. – Кира Сергеевна, а вы откуда? – И замолчал, охваченный страшным подозрением.

– Гони, Шурыгин, все уже сидят. – Куренной запрыгнул в кабину, хлопнул дверцей.

В символический кузов поместились пятеро. Весь отдел был здесь. Кира забилась в угол, отвернулась. На нее смотрели с любопытством. Хорошо, что ночь, а то сгорела бы от стыда! Шурыгин взял с места в карьер, пикап развернулся, покатил к выезду из барачного квартала.

– Здесь недалеко, – сказал Саврасов, – минуты за три доедем. Кира Сергеевна, а можно спросить?

– Нет, – отрезала девушка.

– Павел Андреевич, может, вы ответите?

– Помолчи, – проворчал Павел.

– Разговор на эту тему портит нервную систему! – засмеялся Виталик Мамаев. – Да ладно, все мы люди. Одно мне, черт возьми, непонятно, когда вы успели?

– Да заткнитесь уже! – рявкнула Кира, и Виталик сделал миролюбивый жест.

Из кабины доносился гогот водителя – до Ивана Кузьмича с запозданием дошло.

«Пенсионеры веселятся», – подумал Горин.

– На дорогу смотри, Кузьмич! – прикрикнул Куренной. – Так и норовишь нас сгубить, хрен старый!

Машина объезжала погруженный в темноту частный сектор, тряслась по разбитой грунтовке. Из темноты вырисовывалась заводская труба. Потянулась вереница деревьев, маскирующая бетонный забор.

– Как вас собрали, парни? – спросил Горин. – Вроде по домам уже сидели. К каждому бегали?

– До утра бы бегали, – фыркнул Саврасов. – Мы, мил человек, живем не только в век электрификации, но и в век телефонизации. В каждую семью, понятно, телефон не проведешь, но нам, а еще пожарным, госслужащим, военным, когда они тут стояли, провели. Полгода назад майор Скобарь порадел за своих людей – убедил секретаря райкома, тот и выписал распоряжение главному телефонисту. Всем операм аппараты поставили, а вон Золотницкому – даже в коммуналку. Теперь не надо курьеров отправлять, достаточно трубку снять. Нужен человек посреди ночи – пожалуйста… – Леонтий глухо ругнулся. – Спим теперь как на иголках, домочадцы нервничают. И тебе такую штуку проведут, если будешь себя хорошо вести.

– Мне не проведут, у меня квартиры нет.

– Счастливчик… Кира Сергеевна, вы где такого нашли?

– Кажется, стреляют. – Мамаев привстал, развернул ухо по ветру.

– Точно… – занервничал Золотницкий и полез в кобуру, свисающую с пояса.

Со стороны приближающегося завода гремели выстрелы. Из мрака вырастали приземистые цеха, обнесенные забором. Впрочем, ограда была символичная. Завод восстановили, забор оставили на потом, и фактически на территорию вход был свободный. К заводу примыкали дома частного сектора. Население не высовывалось. Только собака (очевидно, глухая) героически бросилась под колеса, облаяла. Заводские ворота были приоткрыты. Куренной спрыгнул с подножки, побежал на территорию. Вернулся довольно быстро, навалился на створку, проорал: