Оперативный псевдоним «Ландыш»

Оля смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, представляя, как он дойдет до дома и снова будет один. Она оставила ему на столе папиросы в надежде, что хоть это порадует его. Поезд ехал медленно, останавливаясь на каждом полустанке. Входили и выходили какие-то люди, о чем-то говорили между собой…

«Какое это счастье, — думала Оля, — жить в своей стране, говорить на своем языке».

Она пыталась вспомнить лицо человека, с которым ей предстояло встретиться, — ей это почти удавалось.

«Надеюсь, он сам вспомнит меня. Тем более что я в том же плаще. А пора бы быть в пальто. Денег нет. Густав предлагал, но у него самого мало. Нельзя думать о плохом. Лучше не думать вообще».

В привокзальном кафе было безлюдно. Оля оставила чемодан на входе, повесила плащ и заказала кофе.

— Расплатись, бери вещи и выходи из вокзала на площадь, — раздался над ней голос.

Она кивнула, не поворачиваясь. На выходе ее догнал господин с выставки — она легко узнала его.

— Моника, садись в такси, адрес у тебя в кармане.

Через четверть часа они уже входили в подъезд мрачного дома. Свет в подъезде погас в то мгновение, когда хозяин вставил ключ в замок.

— Экономия — высшая политика арийцев, — громко произнес он.

Оля молчала.

— Проходи, Моника. Сядь так, чтоб тебя не было видно из окна напротив. Хорошо. Итак. Я для тебя — Отто. Друг и даже дальний родственник твоего «дяди». Поняла?

— Да, дядя Отто, — покорно ответила Ольга.

— Просто Отто. Ты единственная, кто знает меня в лицо. Смерть Ангела — это непоправимая утрата. Мы будем стараться создать новую сеть, но пока для связи у меня есть только ты. Ты умеешь шифровать?

— Нет.

— Радистка?

— Нет.

— Замечательно. То, что нам сейчас надо.

И Отто зло рассмеялся.

— Это абсурд. У нас в Центре, по-моему, все сошли с ума. Сперва присылают сопляка, который не видит за собой слежки, потом девчонку, которая ничего не умеет.

— Меня прислали «понюхать» воздух, — вяло оправдывалась Оля. — Посмотреть, как живут люди. И все.

— Посмотрела? Хочешь домой?

— Да. Очень.

Оля знала, уже знала, что ни о каком доме речь не идет, но ответить иначе не могла.

— Я тоже хочу. Очень. Но… Давай думать вместе.

— Мой так называемый жених — радист. Рация у него. У меня швейцарский паспорт. Какое-то время могу курсировать туда и обратно.

— Вот именно, какое-то время. Я тоже недавно мог курсировать. Но поверь, скоро начнут проверять. Или те или другие. Нас раньше готовили годами. Посылали на мелкие задания. Проверяли.

— Так и меня послали на мелкое задание, — возмутилась Оля. — Мельчайшее. Я его выполнила. Меня проверили. Жду дальнейших указаний.

— Отлично, Моника! Слушай первый приказ. Поезжай к «дяде». У тебя идеальная легенда, настоящие документы. Тебя постараются внедрить сюда. Скорее всего, выйдешь замуж за нашего радиста. Когда мне нужно будет передать документы, будешь ездить к «дяде». Если срочно — то радировать. И сиди тихо.

— Не пугайте, — неожиданно сказала Оля, которой надоело выслушивать выговоры. — Сопляка, как вы выразились, мы убрали. Ваше донесение я довезла. Не подхожу — отправляйте домой. Буду учить других сопляков. Или сама учиться. Шифровать, например.

Отто рассмеялся.

Оля выехала к «дяде» рано утром. На границе она отчетливо поняла, что ее «туда — обратно» уже вызывает вопросы.

«Что ж, — подумала она. — Выйду замуж».

На одной из станций она увидела Штерна. Он явно встречал ее.

— Рад тебя видеть, Моника! — бодро начал он, забирая чемодан. — Ты оказалась абсолютно права.

Оля вопросительно посмотрела на Штерна.

— Профессор действительно всех просил передать весточку «жене». Двое из трех попались. И это только на нашем направлении. Но и это не все. Тех, кто нравился ему больше или представлял угрозу, а может быть, просто был послушнее тебя, он еще и открытку просил отправить нехитрого содержания: жив, здоров, скоро встретимся. Адрес в Берлине. Наши дурачки писали прямо в гестапо. Что стало с первым — не знаю, второй… К чести первого могу сказать — на явку не вышел. Значит, увидел слежку…

Оля вздохнула. У нее и в мыслях не было помогать профессору, и она представить не могла, что случилось с другим парнем.

— Теперь буфетчица. Тут сложнее. Кадры подбирают на самом верху. Мы дали дезу. И она попалась с поличным. Подробности мне не известны, но арестовали кого-то из начальства в кадрах. Представляешь, куда враги забрались?

Оля представляла, но довольно смутно.

— Тебе, — продолжил Штерн, — объявлена благодарность за бдительность.

— Как Густаву? — улыбнулась Оля.

— Нет. Настоящая. Твой куратор просил передать, что не ошибся в тебе.

«Зато я в нем…» — подумала Ольга, а вслух сказала:

— Служу трудовому народу!

— Вот и служи дальше. Теперь об Отто. Ты — единственная наша ниточка к нему. Он дает редчайшую информацию, ценную для всего цивилизованного мира. Я хочу, чтоб ты поняла: он — главная фигура. Мы все, по сути, его прикрытие и его связь с внешним миром. Идеально было, когда информация шла через Ангела. Теперь у нас этого канала больше нет.