Оперативный псевдоним «Ландыш»

— Да, — ответил старик. — Я помню вашу девочку. Я уже написал рекомендательное письмо. Прочитайте вслух.

«Писал не он, — подумала Оля. — Вряд ли он что-то еще сам пишет».

— Господь пребывает с нами, — начал чтение «дядя». — Я вверяю вашим заботам возлюбленное чадо — Монику Шеринг, которую знаю с рождения, как и всю ее семью. Ребенком она потеряла родителей и воспитывалась у сестры матери и ее мужа — добрых католиков. Я помню также и жениха Моники. Болезнь не поколебала его веры в Божью Матерь. Надеюсь, что их союз…

— Достаточно, — прервал старик. — Не забудьте попросить сделать выписку из наших книг. Те, что сгорели, восстановите по памяти. Я помню как сейчас, как крестил тебя, Моника, и твою мать. Да что там. Я венчал твою бабушку. Идите с миром. Я устал.

— Наш аббат как сейчас помнит день обручения Девы Марии со святым Иосифом, прости меня господи, — тихо сказал Гельмут, когда они покидали аббатство.

— Это же хорошо! — простодушно отозвалась Оля.

— Еще бы! — ответила Мария. — Иначе мы были бы лютеранами.

Полдня ушло на приданое.

— Немцы любят узнать, что дали за невестой, — рассуждала «тетя». — При этом точно оценивают, что и сколько стоит. А главное — трудолюбие невесты. Что ты удивляешься? Скатерти, салфетки — все должно быть связано, вышито руками девушки. Отменное полотно. Хороший фарфор. Здесь на все обратят внимание. Даже подушку принято привезти в дом жениха. А еще перину, постельное белье… У нас когда-то было так же.

— Господи! — ахнула Оля, в чьей юности даже понятий таких не существовало.

Конечно, у бабушки было почти все из перечисленного. Но чтобы вот так взять и собрать это все и увезти к Густаву? Это было трудно представить.

— Не волнуйся. Ты с собой возьмешь только самое необходимое, а потом будешь делать вид, что привозишь что-то с собой.

«Как все сложно, — думала Оля. — Это потому, что нет Ангела. Она бы отправила меня домой. Она мне обещала. А потом меня бы никаким калачом сюда не заманили».

Ближе к отъезду беседу вновь повел «дядя».

— Обычно операции такого рода, я имею в виду внедрение на долгий срок, Центр разрабатывает много месяцев. Все согласовывается и взвешивается. И только потом посылается человек. Но по опыту тебе скажу, никогда не бывает все гладко. Из Центра, конечно, хорошо слышно и далеко видно, но только в общих чертах. Для опытных разведчиков многие понятия, ситуации совершенно очевидны. И то бывают недоразумения. Что уж говорить о новичках. Наберись терпения. Веди какую-то одну линию. Старайся, чтобы у людей вокруг не возникало вопросов. Или как можно меньше. Поэтому больше трудись на глазах у соседей. Порядок — это половина жизни[9]. Чтобы не думали, чем ты за занавесками занимаешься.

Оля кивнула. За последнее время она столько раз кивала головой в разные стороны, что начинала болеть шея.

Поздно вечером «дядя» отвез ее на вокзал.

— Я дам тебе триста марок — это большая сумма. Но дальше, прости, вы с Густавом должны зарабатывать себе сами. У тебя прямой поезд до Берлина. Тебя встретит Отто, пойдешь за ним. Веди себя по ситуации.

Они обнялись на прощание, и Ольга, в который уже раз, поехала в Германию. Она сидела в вагоне второго класса, где людей было немного и можно было подремать между двумя пограничными контролями. Она подсчитывала свои ресурсы, понимая, что Густаву придется туго: кормить двоих тяжело.

«Хоть бы ему телеграмму дали, а то свалюсь ему на голову…»

На перроне в Берлине гулял Отто — в теплой куртке, высоких сапогах.

«Наверное, на охоту собрался», — подумала Оля и, подхватив свои вещи, бросилась за ним.

Отто шел быстро, не оглядывался.

«Хоть бы я не обозналась. Вдруг это кто-то другой?» — Оля нервничала.

Было раннее утро, и она плохо видела. Только войдя в вагон поезда, она немного успокоилась. Отто жестом показал на сиденье напротив себя.

— Доброе утро, Моника.

— До…

— У нас мало времени. Через две станции ты перейдешь в другой вагон. Постарайся сесть на этой же стороне. Еще через четыре остановки я выйду. Проследи, куда я пойду. Увидишь двухэтажный дом с черепичной крышей. Второе окно по направлению поезда — наш с тобой опознавательный знак. Если окно плотно зашторено, как будет сегодня, — значит, ты мне не нужна. Если на окне только тюль, то ты должна…

Отто говорил очень уверенно, и Ольга понимала, что он все детально продумал, пока ее не было рядом.

— Моя телеграмма: «Тетю положили в клинику» означает, что я передам тебе документы для тайника в Швейцарию. Это будет нечасто.

— Подпись на телеграмме будет? — уточнила Ольга.

— Нет. Дальше. Моя телеграмма: «Уточни дату приезда» означает, что мне потребуется «машинка» Густава…

Через двадцать минут Оле хотелось закричать: «А вы уверены, что я ничего не перепутаю?!» Но она, разумеется, промолчала.

— Удачи, Моника. Иди. Соседний вагон — третьего класса.

Оля снова подхватила свои вещи и ушла.

«Как все просто. Обвенчаюсь и буду жить с чужим человеком, ожидая указаний от Отто, про которого ничего не знаю, и, наверное, не узнаю».

Густав ждал ее на вокзале.

— Моника! Я так рад тебе.

— А я тебе, Густав.