Операция «Булгаков»

В октябре 17-го они, малые числом, не побоялись вырвать власть из рук перетрухавшей до потери разума буржуазии. Решимость идти до конца они выковали в огне Гражданской войны. Власть в их понимании являлась важнейшим инструментом, необходимым и обязательным условием осуществления куда более высоких целей, чем возможность всласть поесть и сладко поспать. Их никак нельзя было назвать простаками или мелкими интриганами, хотя таких в рядах «левых» и «правых» тоже хватало…»

«…тем не менее ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов душевную смуту, обострившуюся в верхушке партии после победы в войне и смерти Ленина; настороженное, до холодка в сердце, отношение входивших в узкий круг вождей к притязаниям соперников на власть, и в этой борьбе важным преимуществом являлся дар (его можно было бы назвать «ленинским») верно угадывать политическую перспективу».

«…Как раз в этом Троцкий значительно уступал Сталину. В то время как Петробыч в течение нескольких лет подминал под себя аппарат и выстраивал партийную вертикаль, Лев Давыдыч ждал, когда его призовут к власти. За то время, пока Ленин умирал в Горках, «организатор и вдохновитель победы в Гражданской войне» ничем и ни в чем, кроме разве что в публицистике, не обозначил свои претензии на лидерство, и партия окончательно утратила веру в него».

«…Роковым просчетом следует считать его отсутствие на похоронах Ульянова».

«…как, спрашиваешь, Троцкий оказался на Кавказе?

18 января 1924 года Лев Давыдыч по совету врачей отправился в Грузию для поправки здоровья. Сообщение о смерти Ленина он получил в Тбилиси. Казалось, вот он, исторический шанс!.. Стоило Льву Давыдычу появиться в Москве, как он по праву победителя – пусть и не без труда, пусть и не без активного сопротивления со стороны «тройки» – сумел бы захватить власть. Вместо этого Лев Давыдыч неожиданно решил – чтобы успеть на траурные мероприятия двух дней недостаточно и отправился в Сухуми лечиться от ангины!»

«…Как вспоминал Микоян, «…еще в 1923 г. в стране начала летать гражданская авиация. Тогда у нас также работала германская воздушная компания «Люфтганза». В частности, ее самолеты совершали рейсы в Ростов…»

По мнению Микояна, Троцкий «мог как глава Реввоенсовета для такого экстренного случая воспользоваться военным аэропланом – долететь на нем до Ростова или Харькова, а оттуда поездом».

В любом случае Троцкий имел возможность направиться в Москву, чтобы, пусть и с опозданием, но присоединиться к выражению всеобщей скорби по поводу смерти вождя.

Он мог успеть – но не успел! Отказ Троцкого сделать все от него зависящее для прибытия в Москву показался Микояну «возмутительным поступком, характеризующим его личность с самой отрицательной стороны».

«…Впоследствии в своем неучастии в похоронах Троцкий обвинил Сталина, будто бы тот телеграфировал ему о переносе похорон Ленина на второй день после кончины. Документально это не подтверждено»[42].(1)

«…для информированных партийцев легковесная притянутость такого объяснения была очевидна. Тем более никак нельзя винить Сталина в том, что вместо Москвы, Лев Давыдыч почему-то отправился в Сухуми.

Это в дни всенародного траура!

Что касается борьбы за ленинское наследство, эта мифическая телеграмма, будь она послана, давала Троцкому решающий козырь в борьбе за власть. Стоило Троцкому добраться до Москвы и предъявить полученную от Сталина телефонограмму о якобы перенесенной дате похорон, тем более настоять на более тщательном анализе причин смерти вождя, – как дни Петробыча на посту Генсека были бы сочтены».

«…отказ Троцкого от участия в прощании с «вождем мирового пролетариата» произвел ошеломляющее действие в партийной среде. Его поступок лишний раз подчеркнул совершившийся разлом в нормах поведения, сложившихся в ВКП(б) еще со времен подполья. Недаром все они называли друг друга «товарищами».

«…понятна реакция сына Троцкого, который в письмах в Сухуми выразил свое недоумение решением отца. Плюнуть в лицо партии – это было слишком даже для «символа»!»

«…после того как Троцкий проигнорировал траурные мероприятия, «триумвират», составленный Зиновьевым, Каменевым и Сталиным, мог считать Льва Давыдыча поверженной фигурой».

«…как такой опытный человек, как Троцкий, мог допустить подобный промах?»

«…Троцкий, получив известие о смерти вождя, безусловно, задумывался, как поступить. Он, например, вполне обоснованно мог предположить, что теперь, когда внутри политбюро неизбежно начнутся склоки – такое уже случалось и не раз – надо просто подождать, пока страсти накалятся до предела и его призовут в арбитры. Теоретически Троцкий был прав, но в данном конкретном случае он ошибся – и ошибся навсегда! Члены политбюро проявили сплоченность и принялись дружно валить предреввоенсовета…»

«…на похоронах Ленина Сталин выступил четвертым, но именно ему было доверено от имени партии произнести клятву на верность заветам ушедшего вождя. Сам понимаешь, кому доверяют такие слова.

Мороз был жуткий…»