Операция "Драконьи яйца"

— Сталкивался, — мрачно заверил Червя Вацлав, — Как снять не знаю. Разве что заказ выполнить, — делано беззаботно хмыкнул. — И зубы мне не заговаривай, — добавил строго.

— В мыслях не было, Эрих, дорогой! Сейчас расскажу всё. Как было. — Лещ облизнул толстые губы и огляделся по сторонам, не слушает ли кто. Никому до них дела не было. Амулеты Червя справлялись исправно. — Слышал, что говорят? Император-то у нас ненастоящий! — прошептал свистяще, наклонившись над столом, будто бы специально покорно и беззащитно перед ним склоняясь.

Вацлав хмыкнул, принимая его игру.

— Брешут, — расслабленно вдохнул сладковатый запах эля из кружки. — Венец не обмануть, — мазнул взглядом по нервно выстукивающим пальцам Леща, — А он принял Мария.

— Говорят, изгнанник-то жив!

Вацлав с усилием сдержался, чтобы не потянуться за зубочисткой. Не ко времени эти слухи. Насмешливо улыбнулся. Лещ не просто так эту нелепицу сказал…

— Ерунда, — отмахнулся равнодушно, — Если и жив, то слишком слаб.

— Почему же?

— Потому что, будь он жив и силён, о нём бы не шёпотом по углам говорили. Значит, слаб. Слабый король — мёртвый король. Добрый тебе совет, не лез бы ты в это гиблое дело. — Пожалуй, следовало разобраться, откуда сквозят эти сплетни. Ему к метке только этого сейчас и не хватало… — Королевский род был изгнан после гибели последнего дракона. Они сгинули давно. Пятьсот лет прошло. Глупости это всё.

В трактире протяжно скрипнула дверь, и в зал дохнуло холодом и сыростью. Кто-то зашёл, попрекая погоду и тряся мокрым плащом. Огонёк лампы на стене дрогнул, заплясал, бросая на них с Червем тревожные тени, и Вацлав приметил, как тот быстро сунул руку в карман.

— Ты про тракт рассказать хотел, не сбивайся.

Новость про истинного короля была в самом деле паршивой. Кому-то, кто затеял перемену власти, мешает Марий и почему-то он, Вацлав. Раскопать правду не смог бы никто, род об этом позаботился сразу. Но тогда к чему эти вопросы? И зачем он показал метку, которую разумные люди прячут от греха?

По всему выходило, что Лещ его нарочно искал…

Верный кастет утешал сердце и грел руку. Да и девчонкино копьё добавляло безумицы в голову и задора в сердце. Мужчина не сдержал кривоватый оскал.

— Точно! Тракт! — хлопнул рукой по столу Лещ, Вацлав напрягся, но вокруг было тихо, только дождь бил в стекло. — Ну, значит, идём мы по тракту…

Вацлав приподнял бровь.

— Ладно-ладно, сели мы там на одном подворье плотно. Но мы и правда там шли, когда сухо ещё было. А потом отдохнуть встали. Ну и задержались чуток.

— Где именно?

— Неподалёку. Полдня от перевала.

Вацлав знал этот дом. Сам там дважды останавливался. Хорошее место, и люди. Надо будет проверить. Лещ трусливое пресмыкающееся, но, как всякий трус, был несдержан, когда не чувствовал чужой силы и возможной расправы. Вацлав стиснул зубы, чтоб не вытрясти за шкирку признание, и пообещал себе, что, если придётся, сделает это позже.

— Сколько там простояли?

— Да не в стоянке-то суть, — отмахнулся Лещ — Дней несколько. Не в ней, не сбивай. Сидим мы там к ночи, а тут вдруг "Вйить, вйить", вопит, значит. Мы огни погасили, дверь заперли, затаились, чтобы не принесло, значит, кого.

Вацлав живо представил крепкий рубленный дом с низкой крышей, маленькое оконце на жилом чердаке, светлые, в этом году слаженные ставни. Там была удобная привязь на пяток лошадей с яслями у крыльца и широкие, всегда распахнутые ворота, гостеприимно приглашающие путников на постой. И недобрый вой Заццвахтской грязи… Вышло зловеще и красочно.

— И? — поторопил он затихшего Леща.

— А что и? Страшно стало. Силой вдруг такой дохнуло, будто накатило с горы что. Волосы дыбом у всех стали. Сердце стучит, как больное, вдохнуть-то страшно, что не выдержит колотья и преставишься в тот же миг, как вдохнёшь. И жуть на душе такая… Не приведи боги испытать снова. У Коржа живот подвело…

Сила мимо, значит, прошла… Не того ли самого копья там была сила?

— И что? — хохотнул Вацлав, подмечая, врёт или нет? Вроде не врал. Хоть с червя станется напустить страху, чтоб не совался туда больше никто.

— А вот на корчах и пополз, как мог. До утра так запертые и сидели. Сдаётся мне, нечисто в том месте, — веско резюмировал Лещ. И Вацлав совсем утвердился в мысли, что дом тот они или обобрали, или чего похуже наделали. Слишком карикатурно Лещ сейчас вещал и глаза закатывал, хватаясь за сердце, почему-то справа.

— В Ратице что забыл? — спросил строго.

— Дак что в Ратице… Красиво, сыто тут.

Вацлав нахмурился. Ему тоже было и сыто, и красиво.

А ещё дюже уютно. Ратица признала его за своего, показав мягкий нрав уютными, добрыми к нему дождями, в которые хотелось выйти в одной рубахе, раскинув широко руки и стоять, чтоб омыло его всего, чтоб полегчало душе. Завернуться потом в шерстяной плащ и сидеть на скрытой навесом хлипкой лавчонке у булочной и посматривать на озеро, и на двугорбую гору, на Журавля этого чудного и разгадывать в охотку его секреты.