Операция «Химера»

Верещать в своём диапазоне Ерик перестал, только когда Марь Филипповна снова заговорила:

— Вот как чувствовала, — задыхаясь, поведала она, изо всех сил торопясь подойти ближе, — как знала.

— Большое, магическое, темное, — всё ещё психуя, перебил её Ерик.

— Так и подумала, что вы можете меня не услышать. Ох! А я ж сказала, я предупредила, чтобы вы далеко не заходили, — тяжкая одышка не мешала Марь Филипповне бежать и одновременно вещать.

— Не только здесь, но и дальше, — поспешно дорисовал картину Ерик и захлопнулся. Очевидно, посчитал, что выдал исчерпывающие пояснения.

— Я говорила, что там болото, — добежав и встав над Роем колышущейся горкой, просипела Марь Филипповна, держась за грудь. — Вставайте, пойдем.

— Куда? — без особого интереса спросил Рой.

Встать он пока не решался, несмотря на близкое присутствие дамы. Тонкий слой грязи, облепившей ноги до колен, на солнце быстро подсыхал, наводя на мысли об африканских бегемотах, большую часть жизни проводящих в грязевых ваннах. А также об английских лордах, носивших лосины в обтяжку.

Что могло напугать Ерика, боевую химеру–оборотня, чуть ли не до полной потери ориентации в пространстве? Большое, магическое, темное; расположившееся не только здесь, но и дальше. Настолько великолепно маскирующееся, что они оба его не то что не почувствовали — даже не заподозрили, что здесь что–то есть.

— Безвредное, — уточнил Ерик, все еще подрагивая где–то на одном из своих уровней.

В интонациях Рой почувствовал нотку неуверенности, как если бы фамильяру настолько хотелось окунуться в воду, что он был готов рискнуть еще раз.

— Как куда? — всплеснула руками не вовремя отдышавшаяся Марь Филипповна. — Купаться, конечно. Вы ведь купаться хотели, а здесь нельзя — здесь двойное дно и омуты с водоворотами. С берега не видно, но если нырнуть, можно и не вынырнуть. Оно–то, конечно, не часто так бывает, ребятишки тут купались раньше, пока песка на первый карьер не завезли; ребенка как–то раз затянуло, девочку маленькую, думали, уж не выплывет. Вы одежку–то собирайте, собирайте, не дело ее тут оставлять, — захлопотала она, нацеливаясь помочь. Пришлось взять себя в руки и поспешно встать, чтобы все собрать самостоятельно. — Носочки в туфельки убирайте, чтобы нести удобнее было, — видя, что Рой справился почти без дополнительной помощи, Марь Филипповна поманила за собой в другую сторону, под прямым углом к той, откуда они с Ериком явились.

Там действительно нашлась притаившаяся относительно безопасная тропка — длинная, извилистая, но по сравнению со всем берегом почти пологая.

— На втором карьере камыши, купаться неудобно, — продолжила мысль Марь Филипповна, резво семеня ножками–тумбочками.

Обтянутые пляжным сарафаном в безумную красно–фиолетовую вертикальную полоску телеса почти не колыхались при ходьбе. Шляпа с широкими полями давала столько тени, что Рою казалось, стоит еще немного приблизиться, и ему тоже хватит.

Что же, все–таки, такое, большое, безобидное и магическое, умеющее маскироваться лучше Ерика, притаилось в здешних красотах?

— Вот детки и повадились на третий ходить, — не унималась Марь Филипповна. — Он поверху теплый очень, ключи под вторым дном бьют, до верха не добивают. Там тогда тоже грязи много было, но все же поменьше, чем на первом. Знаете, сколько мы туда щебенки высыпали, чтобы песок не вымывался? Уму непостижимо!

А может, это Ерику в голову напекло? Показалось, от перепада температур?

Как Рой ни старался потихоньку прощупать озерцо, ни большого, ни магического, ни безвредного, ни какого–либо другого, кроме лягушек и рыбной мелочи пополам с головастиками, ничего не находил. Второе дно с ключами–родниками чувствовал, а больше ничего.

— Тут протоки аккурат до болота доходят, под низом, под бережком. Утянет, потом не всплывете. Ай, я дура старая, — вновь собралась переживать Марь Филипповна, — надо ж было сразу сказать, а не в спину кричать, а я не подумала, что вас так далеко понесет, тут же рядом совсем два пляжика, оба окультуренные…

— Никакая вы не старая, — попытался встрять Рой.

— Я же сердцем почуяла, что опасность вам грозит, как только гречку со шпротами распихала, пакетики прибрала, холодильник под колбаску освободила, тесто поставила, полы освежила, занавесочки поменяла, цветочки полила, окрошку настругала, так сразу к вам побежала, посмотреть и убедиться, что все с вами хорошо, — не обратила внимания на ремарку Марь Филипповна. — На первый карьер прибегаю, там вас нет, только Митька, физрук наш, со своими пацанами, в мячик гоняют, песок общественный разбрасывают, и девочки загорают. На втором тоже нет, я уж высматривала–высматривала, думала, может, где на мостках расположились, ныряете. Какое там! Ох! — Марь Филипповна аж снова задыхаться начала, заново переживая свои страхи. — Ну я на третий сразу. Думаю, предупредила ведь, а потом понимаю, что вы не услышать могли. Что бы я тогда управдому нашему сказала? Он в отпуск отбыл, поселок на меня оставил, а я, вместо того чтобы доверие оправдать, инспектора ему утопила?