Операция «Крепкий поцелуй»

– Лет пять, наверное. Они в пятьдесят седьмом, буквально за пару недель до приезда Алены вашей, и разошлись. А так – как муж и жена жили, как это говорится, гражданским браком. Он же Сидякину на работу поварихой и устроил. Только вы меня не выдавайте, товарищ майор! Он все-таки подполковник, начальник первого отдела, а я – так, лейтенант старшой еще…

* * *

– Капитонов Глеб Иванович, – представился Зорину лысовато-седой строгого вида мужчина с орденскими планками на пиджаке и приглашающе махнул рукой: – Пройдемте!

Зорин окинул взглядом пустынную морскую бухту, узким клином врезавшуюся в горный массив, и шагнул на разводной понтонный мост, переброшенный через устье канала, ведущего вглубь скалы.

– Это батопорт «Южный», – пояснил Капитонов, показывая на занавешенные маскировочной сетью высоченные металлические ворота, перекрывавшие вход в подземную часть канала, – большой морской затвор, защищающий от поражающих факторов ядерного взрыва. Представляет собой многосекционную металлическую конструкцию толщиной одиннадцать метров и весом в сто пятьдесят тонн.

Они подошли к будке охраны, за которой виднелась врубленная в скалу массивная железная дверь.

Часовые козырнули Капитонову, один из них щелкнул рубильником, где-то в недрах скалы заурчал электромотор, и толстенная железная дверь бесшумно открылась. Вслед за Капитоновым Зорин шагнул в узкий тоннель-потерну, уходящую далеко вглубь горы.

– Сама природа сделала бухту Балаклавы идеальным укрытием, – рассказывал Капитонов, деловито шагая впереди Зорина. – Шторм не заходит, со стороны моря объект не просматривается. Глубина позволяет проходить лодкам в подводном положении вплоть до самого входа в подземный канал. Гора над объектом – из твердого мраморовидного известняка, толщина более ста метров, благодаря чему данному сооружению присвоена первая категория противоядерной устойчивости…

Они миновали зал с охраной и свернули налево в боковую, еще более длинную потерну.

– Строительство объекта «825 ГТС» практически завершено, – вел экскурсию Капитонов. – Здесь могут укрыться от ядерной атаки до девяти подводных лодок, а также личный состав и практически все население Балаклавы.

Потерна расширилась, им пришлось остановиться – по узкоколейке, проходившей поперек квадратной залы, проехала дрезина с вагонеткой.

– Все транспортные коридоры, – продолжил Капитонов, – имеют изгиб. Его кривизна рассчитана таким образом, чтобы эффективно гасить ударную волну ядерного взрыва. Электрические двери весом в двадцать тонн способны выдержать давление в шестьдесят атмосфер.

У Зорина от увиденного и от обилия вываленной на него информации стала кружиться голова.

Они миновали еще один пост охраны и вышли в гигантскую подземную залу, напоминавшую колоссальный метро-тоннель с огромным железобетонным бассейном посередине. Мощные насосы заканчивали откачку воды из бассейна – с мокрого корпуса подводной лодки, установленной на кильблоках, словно с тела фантастического кита, ручьями текли потоки воды. На дне бассейна серебрилась трепыхающаяся рыба: от мелюзги до приличных ставрид и кефалей – несколько рабочих с азартом, подгоняя друг друга, собирали ее в большие плетеные корзины.

– После откачки воды, – в первый раз за все время разговора улыбнулся Капитонов, – приходится вычищать со дна дока заплывшую рыбу. Тьма ее тут, недаром Балаклава в переводе с тюркского – «Рыбье гнездо». Ну, мы ее рабочим и отдаем. И на кухню в столовую нашу тоже…

– Это где Любовь Сидякина поварихой работала? – неожиданно задал вопрос Зорин.

Капитонов вздрогнул и посмотрел на майора.

– Глеб Иванович, вы случайно не знаете: от чего скончалась гражданка Сидякина? – глядя прямо в глаза Капитонову, спросил Зорин.

Капитонов не ответил, он сразу как-то сгорбился, неуверенной походкой подошел к скамейке у стены, сел, лицо его посерело, он тяжко вздохнул и хрипловатым голосом еле слышно пробормотал:

– Вот, значит, зачем вы приехали… А мне по телефону из Москвы сказали, что объект инспектировать. Как я понимаю, вы уже все знаете…

Капитонов отвернулся, достал из кармана медный портсигар с гравировкой «За безупречную службу», нервными пальцами извлек папиросину и сунул ее в рот. Потянулся было за спичками, тряхнул коробком, но, скользнув взглядом по набитой через трафарет надписи на стене «КУРИТЬ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО», прикуривать не стал, сунул папиросу назад и начал нервно крутить портсигар в руках. Зорин молчал, выжидая.

– На кого мне писать рапорт об отставке? – вдруг громко и решительно спросил Капитонов.

– Глеб Иванович, – присел рядом на скамейку Зорин, – увольнять вас никто не собирается. И если бы мы все знали, то я бы вас и не спрашивал. Дело, по которому я приехал, – особой государственной важности. К сожалению, не имею права рассказать вам детали, но вы могли бы очень нам помочь. Вы же сами – офицер госбезопасности, должны понимать.

Капитонов помолчал немного, оглянулся и, убедившись, что никого рядом нет, тихо сказал: