Операция «Крепкий поцелуй»

– А это значит, Леня, – Хрущев сделал паузу, жестом кликнул официанта, тот подбежал с бутылочкой «Зубровки», налил, Хрущев выпил, крякнул и, с ядовитым прищуром оглядев притихших партийных лидеров, вдруг жестко, распаляясь с каждым словом, заговорил: – Это, Леня, еще одно подтверждение моих слов. Кругом предатели и заговорщики – верить никому нельзя! Вранье и предательство! Каждый только о себе и думает, свою выгоду ищет – а результат…

Хрущевскую тираду перебил ворвавшийся с трибун стадиона громкий протяжный гул разочарования.

– Никита Сергеевич, – выглянул из проема прикрепленный офицер и, словно извиняясь, сообщил: – Шведы нам шайбу забили…

– А вот и результат! – ехидно прокомментировал Хрущев. – Что в политике… что в хоккее… Себя, себя любимого только все и ценят, выпячивают только себя, свои заслуги напоказ выставляют – а команды нет! И дела нет и никогда не будет! А ежели собираются вместе, то не в команду, а в стаю – чтоб только кого завалить и кусок свой урвать! Вон как вы сейчас в домино против меня!

Хрущев хрястнул рукой по столу, сметая костяшки на пол, и раздраженно вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Чего-то мы перегнули, кажется… – испуганно прошептал Бережнев Истинову.

– Да как-то само собой получилось. Эмоции накопились, – пожал плечами Истинов и кивнул в сторону Тусклова: – Это все он: клал – не клал.

– Я? – возмутился Тусклов. – Да вы сами хороши.

Плужников, взяв Семидольного под локоть, увлек его в сторонку, подальше от разгоравшегося спора «заговорщиков»:

– Владимир Ефимович, ситуация с побегом Климова очень тревожная и требует быстрых и решительных действий.

– И чем она нам грозит? – спросил Семидольный, не переставая озираться на спорщиков за столом.

– Проблемами, Владимир Ефимович, большими проблемами, – вздохнул Плужников. – Настоящая фамилия Климова – Голицын, Анатолий Голицын, он – офицер КГБ и владел реальной информацией о нашей европейской резидентуре. Возможно, уже сдает ее ЦРУ.

– Надо срочно предупредить всех наших агентов в Европе!

– Уже делается. Но есть еще одна опасность: если американцы сравнят эту информацию с информацией Олейникова, то под угрозой провала окажется вся операция «Крепкий поцелуй»…

* * *

Петр стоял на балконе своего номера и, вдыхая соленый морской воздух, наслаждался потрясающим видом с высоты двадцать третьего этажа на ночную Гавану. На всем этаже окна были темны, лишь в соседнем номере Люсии горел свет. Наконец и он погас.

Олейников глянул на звездное небо, мечтательно вздохнул… и перебросил ногу через перила.

Держась за поручень и осторожно переступая ногами, Петр проскользил по наружному краю балкона в сторону номера Люсии. Вот он уже перенес ногу на узенький бортик ее балкона, как вдруг прямо под его ботинком откололся кусок штукатурки – нога соскользнула, и Олейников, больно ударившись спиной о балконную балку, повис на одной руке над ночной Гаваной.

Повисев пару секунд в замешательстве, Петр раскачался ногами и успел уже схватиться за решетку перил второй рукой, как неожиданно скрипнула дверь, и на балкон вышла Люсия. Обнаженная…

Олейников замер, боясь пошевелиться. Осторожно глянул вниз и сразу отвел глаза – с головокружительной высоты сновавшие по площади автомобили казались крошечными жучками-светлячками.

Щелкнула зажигалка, вспыхнул огонек, и до Олейникова донесся мягкий аромат табака сигареты Люсии. Руки стало сводить – но побоявшись издать хоть какой-то звук, Петр не стал их перехватывать, а лишь слегка пошевелил пальцами.

Люсия сделала пару затяжек и ловким щелчком отправила недокуренную сигарету в ночной полет. Петр проводил полетевший к собратьям-светлячкам окурок долгим взглядом и вновь пошевелил уставшими от напряжения пальцами.

Хлопнула дверь, Люсия ушла в номер.

Олейников выждал еще немного и, ловко подтянувшись, бесшумно запрыгнул на балкон Люсии.

* * *

Во внутреннем дворике отеля «Гавана Либре» вдруг погасли все фонари. Замелькали тени. Тихо скрипнув, открылись ворота, и к заднему входу гостиницы подкатил бронированный «Мерседес». Охранник распахнул заднюю дверцу машины, в темноте полыхнула сигара, и из машины появился высокий мужчина в военном кителе.

Надвинув на глаза кепи с длинным козырьком, он быстро вошел внутрь отеля.

* * *

На двадцать третьем этаже отеля освещение коридора было притушено. Тихо ступая по мягкому ковру, сопровождавший таинственного мужчину в кепи охранник подошел к номеру 2324, беззвучно открыл ключом дверь, заглянул внутрь и хотел было зажечь там свет, но мужчина в кепи жестом остановил его. Охранник протянул ему ключ, мужчина в кепи взял его, вошел в номер, обернулся и выжидательно посмотрел на охранника. Тот сделал шаг назад и встал на привычное место у стены напротив номера. Но мужчина в кепи отрицательно покачал головой и, закрывая за собой дверь номера, властно указал охраннику рукой в сторону лифта.