Операция «Крепкий поцелуй»

– Общая длина парижских катакомб почти триста километров, – рассказывал Мельник, управляя неторопливо катящим по вечерней набережной Сены автомобилем. – Там можно было долго гулять…

Пребывая в сладостной истоме после весьма изысканного ужина, Олейников и Зорин внимательно слушали «экскурсовода» и поглядывали в окна на парижские красоты.

– Копать туннели начали еще римляне, им нужен был материал для строительства города, – продолжал Мельник. – Двести лет назад сюда, под землю, на глубину около двадцати метров перенесли некоторые парижские кладбища. Например, кладбище Невинных, где хоронили еще с XI века, было местом погребения двух миллионов тел! В одной могиле на разной глубине могло находиться до полутора тысяч останков разного периода. Кладбище стало рассадником инфекции – воняло так, что в соседних домах скисало вино. Однажды стена, отделявшая кладбище от соседней улицы, обрушилась, останки умерших и нечистоты заполнили близлежащие улицы и подвалы. Кладбище это закрыли и перенесли под землю, как и некоторые другие потом. Говорят, сейчас в катакомбах находится свыше шести миллионов останков, среди которых много великих французов: Дантон, Марат, Робеспьер, Паскаль, Рабле…

– Надеюсь, – улыбнулся Олейников, – что череп, которым мне пришлось воспользоваться в целях самообороны, не принадлежал кому-то из гениев.

Черный «Ситроен» выехал на площадь Согласия и остановился возле отеля «Де Крийон Палас».

– Любимый отель Сергея Есенина и Айседоры Дункан, между прочим, – заметил Мельник. – По поручению господина президента я оплатил для вас лучший сьют, в котором очень любит останавливаться Леонард Бернстайн…

– Кто? – переспросил Олейников.

– Композитор! – проявил познания Зорин. – «Вестсайдская история»[49]. Ты что, фильм не видел?

Олейников с удивлением посмотрел на Зорина.

– Ну я тут, между делом, – виновато свел брови домиком Зорин, – успел в кинотеатр пару раз сходить…

– Жаль, что вы не можете побыть в Париже хотя бы недельку, – искренне вздохнул Мельник. – Сходили б не только в кино, а в театры, в музеи, в «Мулен Руж»[50] канкан посмотреть…

Зорин с мольбой в глазах посмотрел на Олейникова.

– Константин Константинович, – бросив строгий взгляд на Зорина, обратился к Мельнику Петр, – мы безмерно благодарны вам за чудесный ужин и замечательную экскурсию по Парижу, но, к сожалению, нас ждут дела. Но прежде чем покинуть Францию, мне все-таки хотелось бы выполнить свое обещание и пояснить, зачем мне пришлось шарахнуть деревяшкой по голове несчастного Буанатье. Отчасти это прозвучит как просьба…

– Еще одна? Как я люблю наглецов! – расхохотался Мельник. – Президент Франции готов начать переговоры с Россией, Арамис уже свободен, даже несмотря на то, что вместо обещанного за него агента КГБ мы получили лишь его труп.

– Это ваши люди стреляли, – встрял Зорин.

– Я знаю, – согласился Мельник.

– Так вот насчет просьбы… – улыбнулся Олейников. – Мне нужен еще один труп.

– Еще один? – переспросил Мельник.

– Константин Константинович, – перешел на шепот Олейников, – мне очень надо, чтоб этим трупом был Буанатье.

– Буанатье? – удивленно воздел брови вверх Мельник.

– Тогда в машине господин президент изъявил желание получить Буанатье живым, что потом немного разошлось с моими обновленными планами. Там, в подземелье, экспромтом я нашел компромиссное решение – отправил месье Буанатье в нокаут. Вам он достался живой-здоровенький, но для всех остальных, особенно для прессы, он должен быть покойником.

* * *

Алена в больничной рубашке, наброшенной на голое тело, вновь сидела в той же комнатке с зеркальными стенами и потолком, где не так давно она дала согласие работать на Гувера. Руки ее были крепко притянуты кожаными ремнями к подлокотникам стула, прикрученного к полу. Вокруг Алены суетился плешивый блондин в белом халате, опутывая ее тело проводами и прикрепляя датчики.

Распахнулась дверь, быстро вошел Гувер, сел на стул напротив Алены.

– Хотите знать, почему вы снова в этой комнате? – опередил он вопрос Алены. – Во-первых, чтоб понимали: здесь вы можете оказаться в любой момент, и никто, даже сам президент Соединенных Штатов не поможет вам. Вы должны понять раз и навсегда – вы в моей абсолютной власти. Ясно?

Алена кивнула.

– Во-вторых, несмотря на то что вы неплохо начали вашу работу, у меня появился к вам ряд вопросов, – продолжил Гувер. – А чтобы быть увереным в правдивости ваших ответов, мы подключим к вам полиграф – чудесное устройство, которое тут же покажет нам, когда вы говорите правду, а когда врете…

Гувер взглянул на плешивого:

– Вы готовы?

– Да, сэр. Можем начинать.

– Отлично! – сказал Гувер и достал из кармана маленькую записную книжечку.

* * *

– Чтоб я так жил! – присвистнул Олейников, войдя в шикарный гостиничный сьют.

– Да… богато… – хлопая глазами, разглядывал имперскую обстановку номера Зорин. – Только вот времени у нас нет, чтоб расслабляться. Я вот что хотел сказать…

Олейников дернул его за рукав и жестом показал, что их могут подслушивать.