Операция «Крепкий поцелуй»

Гувер вытащил из кармана фотографию и показал ее Алене.

– На этой фотографии начинающая актриска Элис Райт, а рядом с ней некий мужчина… Ты случайно не знаешь его? – спросил Гувер.

Алена подняла глаза и вздрогнула: на фотографии в баре отеля-казино «Кал-Нева» улыбающийся Олейников нежно обнимал Элис.

В глазах Алены непроизвольно полыхнули молнии ревности. Она закрыла лицо руками и отвернулась.

– О, я, кажется, угадал! – обрадовался Гувер. – Ты не просто его знаешь, он тебе не безразличен, не так ли? И как его зовут? А? Кто он? Кто этот Дон-Жуан, так нежно обнимающий эту милую сексуальную цыпочку? Посмотри, как ласково и страстно он на нее смотрит, а? И ей, похоже, это нравится. Они наверняка неплохо только что провели время: покувыркались в кроватке, потом пили ледяное шампанское, он целовал ее грудь, она ласкала его живот… Так знаешь его? Да? Посмотри: их губы распухли от поцелуев… посмотри, как светятся от счастья их глаза… Говори! Знаешь его? Знаешь?!

– Да! – не выдержав, в слезах крикнула Алена.

Гувер посмотрел на ассистента, тот кивнул.

– Ну и прекрасно, – ласково сказал Гувер. – Сейчас ты мне все расскажешь, а потом вернешься в свой уютный домик на бульваре Санта-Моника к мисс Шлосс. А фотографию можешь оставить себе на память. У меня еще есть.

* * *

В кабинете вице-президента США свет был притушен. Линдон Джонсон стоял, прислонившись спиной к стене, и, вдыхая пары карманного ингалятора, слушал доносившийся из небольшого магнитофона, лежавшего на столе перед Гувером, гнусавый голос переводчика поверх разговора двух собеседников на русском языке.

– Писал я ей первые годы, – прорывался сквозь переводчика голос отца Олейникова, – звал приехать, да не сразу сообразил-то, что такие письма НКВД вряд ли пропустит. Я тогда стал ей просто открытки отправлять, с самолетами да вертолетами. Чтоб знала, что я жив. Не писал ничего, а просто открыточку выбирал с самолетиком покрасивее и отправлял раз в месяц.

– Я помню эти открытки, – пробился из динамика голос Олейникова. – Она их в шкатулке хранила, перебирала часто и плакала… Только мне ничего так и не сказала.

– Дальше они вышли на террасу, – пояснил Гувер, перематывая пленку. – А потом вот…

Из динамика послышались быстрые шаги, голос Олейникова на английском: «Привет коллегам из ЦРУ!» – и жуткое жужжание.

Гувер нажал «стоп».

– Что это? – удивился Джонсон.

– Он запустил в вазу, где был микрофон, муху.

– Муху? То есть он знал, что их слушают?

– Думаю, был уверен, что слушает ЦРУ, а не мы. Не даром он назвал их коллегами и устроил шутку с мухой. И раз, зная о прослушке, не боялся говорить по-русски и называть отца «отцом», то ЦРУ было в курсе его визита в родительский дом. А может, и даже организовало.

– Это еще не доказательство, что он работает на ЦРУ, – буркнул Джонсон.

– Есть еще вот это, – Гувер толкнул лежавшую на столе рядом с магнитофоном газету с кричащим заголовком «ОЧЕРЕДНОЕ ПОКУШЕНИЕ НА ФИДЕЛЯ КАСТРО СОРВАНО!»

– Я читал, – отмахнулся Джонсон. – Какая-то мутная история. В газете написано, что на Кастро напал наш незабвенный генерал Тоффрой. Чушь.

– Или тот, не понимаю, зачем, кто назвался этим именем, – усмехнулся Гувер. – Тот, кого буквально через пару часов подобрал французский сухогруз. И в сводке береговой охраны он уже фигурирует под именем Питер Грин.

Джонсон нагнул голову, зажал одну ноздрю, сделал глубокий вдох из ингалятора, затем повторил процедуру другой ноздрей и, гнусавя, спросил:

– Как вы вышли на него?

– Случай, мистер вице-президент, случай… – пожал плечами Гувер. – Примерно год назад нам поступил сигнал, что один авиаконструктор из Калифорнии русского происхождения – Алекс Олейникофф, работающий, в том числе, над рядом секретных разработок для Пентагона, приобрел на крупную сумму медицинское оборудование и отправил его в СССР. Многие эмигранты тоскуют по России, жертвуют, занимаются благотворительностью – достаточно распространенная история. Но по заведенному порядку мы взяли его в разработку. Обыски дома ничего не принесли, но вот наблюдение… наблюдение дало свои результаты. Когда Олейников-младший пришел к отцу, наш агент сумел разглядеть его. Тогда он исчез, но потом этот же наш агент вел слежку за Юдит…

– За той самой Юдит? – с удивлением переспросил Джонсон.

– Да, сэр, именно за той Юдит, которую Джанкано по своей инициативе пытался подсунуть под президента. И на вечеринке в отеле «Кал-Нева» этот агент вновь увидел Олейникова-младшего! Там он появился с Элис Райт – подружкой Юдит и, кстати, соседкой его отца. Зарегистрировался под именем Питера Грина, а наутро исчез. К сожалению, мы потеряли его след. Но когда я показал фотографию задержанной нами русской шпионке, известной вам как Эльза Рух, она подтвердила, что Олейников – двойной агент: вроде как заброшен КГБ, а на самом деле работает на ЦРУ.

– С этого надо было начинать! – воскликнул Джонсон. – Что рассказала Эльза Рух?