Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах

– Да. Вот вам моя рука, мистер Штайнер, – Гримбл протянул Гартингу свою руку и тот легонько пожал ее. – Мне кажется, что мы с вами должны в ближайшее время…

– Скажу откровенно – так как между компаньонами не должно быть недомолвок, – что я не в восторге от ваших мыслительных способностей, и поэтому я буду разрабатывать наши планы.

– Чем же вас, Штайнер, не устраивают мои умственные способности? Я, между прочим, уважаемый в научных кругах врач и опубликовал ряд работ в «Британском медицинском журнале» и «Ланцете», посвященных кишечным паразитам!

– Если бы вы были умнее, Гримбл, вы воспользовались бы любовью той дамы, с которой вы только что разговаривали, и через нее всегда имели бы возможность знать, что думают и собираются делать наши враги. Она сидела бы у них внутри, словно ваши паразиты в кишечнике. Вы же с ней разосрались, как последняя торговка на базаре!

– Но что же тогда делать?

– Будь у меня больше времени, я соблазнил бы ее и мы заимели бы свою шпионку в стане врага, но у нас этого времени нет, а в дом к Фаберовскому меня, как и вас, не пустят. Поэтому я предлагаю следующий план: в пятницу я с самого утра отправлюсь в Дувр. Поскольку, по моим сведениям, не позже чем через десять дней Фаберовский должен быть в Каире. Они вряд ли отправятся пароходом кругом Европы, а скорее всего переберутся на континент и поедут в Венецию, где встретятся с неким мистером Гуриным.

– Гуриным?! – дернулся Гримбл.

– Вы знакомы с ним? – с интересом посмотрел на доктора Гартинг.

– Еще бы! Я на всю жизнь запомнил этого мерзавца!

– Вероятно, Гурин уже мертв или вот-вот простится с жизнью, – Гартинг полагал, что Бинт уже справился со своей задачей в Венеции, и потому говорил об этом с такой уверенностью. – Нам с вами нужно, чтобы и поляк последовал этим путем. Оказавшись в Дувре, я буду дожидаться там приезда молодоженов и во все глаза разглядывать пассажиров прибывающих поездов, чтобы не упустить их.

– А что буду делать я? – спросил Гримбл.

– Вы будете дежурить у дома Фаберовского, с тем чтобы немедленно сообщить мне об их отъезде на тот случай, если они все-таки поедут на пароходе. Если же все будет нормально, вы приедете вместе с ними ко мне и дальше мы уже будем действовать вдвоем.

– А как вы собираетесь прикончить поляка?

Гартинг усмехнулся и взглянул на Гримбла.

– Полагаю, что мы сделаем это в поезде. Выкинем на ходу труп из вагона и сойдем на первой же станции.

– А что же будет с Пенелопой?

Еврей по дружески хлопнул англичанина по плечу.

– Вот вам уже и предоставляется ее утешить и проводить обратно в Лондон.

Хитрый Гартинг быстро сообразил, какие выгоды сулит ему сообщничество такого неуравновешенного и одержимого компаньона, о лютой ненависти которого к поляку было известно буквально всем. Он будет первым подозреваемым, а пока полиция будет идти по ложному следу, он сумеет скрыться. Когда он слез с коляски у станции Бейкер-стрит, они уже были с Гримблом лучшими друзьями и тот даже приглашал Гартинга заглянуть до отъезда к нему домой, чтобы познакомится с его красавицей-сестрой, а заодно познакомится с коллекцией уникальных препаратов.

Глава 22

12 ноября, среда

Первые дни из тех полутора недель, которые Артемий Иванович провел в обществе и на содержании Рухли Блидштейн, показались ему настоящим адом. И дело было даже не в том, что она кормила его исключительно пустыми спагетти с чесноком. Артемий Иванович катастрофически не высыпался. Днем за стенкой шумные еврейки голосили так, что дрожала тонкая дощатая перегородка в разводах от раздавленных клопов и изсверленная любопытными соседскими детьми. А ночью Артемий Иванович безжалостно выгонялся на улицу теми отвратительными типами, которых приводила к себе мадам Блидштейн, и он вынужден был спать на скамейке под открытым небом у вонючего канала, если успевал занять это место раньше других таких же как он бедолаг-сутенеров, изгнанных заступившими на трудовую вахту супругами.

Сперва он им искренне завидовал. Редко кто из них появлялся около скамейки чаще двух раз в неделю. Но вскоре ему открыли глаза на положение вещей. Произошло это после того, как один из претендентов на скамейку принес с собой бутыль изюмной водки. Выяснилось, что среди своих коллег Артемий Иванович находится в наилучших условиях, так как те были мужьями проституток, а Владимиров – вольным орлом, который мог улететь в любой момент, кабы не держали харчи. Кроме того, поскольку супруги его односкамейников пользовались у сильной половины человечества гораздо меньшим успехом, чем мадам Блидштейн, в светлое время суток доморощенные горе-сутенеры вынуждены были еще сами заниматься разным гешефтом: починять лапсердаки соотечественникам, тачать обувь, скупать старье и вылавливать всякий хлам из каналов.